Виноватый

О социалистах у Никиты было представление как о людях, которые отреклись от отечества и веры и плетут вокруг царской России невидимую сеть заговоров, чтобы продать ее, Россию, врагам, немцам. И еще представлял он, что все социалисты какие-то необычные, страшные люди. А тут молодая, красивая и такая ласковая на вид девушка. «Какой же она враг? — думал в такое время Ни­кита.— А если враг, так почему тогда не взять ее просто и посадить? Зачем следить вот так, скрываясь за углами, зачем гоняться за человеком, как на облаве? Не грех ли это?» — И при этом вспоминал обидные насмешки Зубковича.

Никита каждый вечер рассказывал Зубковичу обо всем, что ему удалось увидеть, а Зубкович слушал и на­смехался:

— Последи, последи, может, и заметишь, как барынь­ка до ветру ходит...

Никита и сейчас вспоминает эти насмешки Зубковича.

Ему обидно. Обидно и от другого. В последнем письме же­на упрашивала бросить писарство и приехать на землю. «Я темная, неграмотная,— писала жена,— одна тут, а ты, в городе проживая, еще бросишь меня, с писарихой какой сойдешься...»

Никита вспоминал эти слова жены и думал:

«Писарь я. Если б ты знала, какой я писарь... Я людей боюсь, а она — с писарихой сойдешься... Глупая... Напи­сать бы ей...»

Все это мучило Никиту. В это время в его психике еще шла борьба между Никитой — крестьянином и оформля­ющимся шпиком, агентом охранки.

Второй раз уже возвращался Никита из темного кон­ца переулка. Шел он медленно, совсем неслышными ша­гами и, когда подходил к знакомым воротам, уловил толь­ко несколько слов:

— ...Не нагрянут. Я не дала никакого повода...

Говорил женский голос. Вслед за этим под самым но­сом у Никиты вышел молодой мужчина, удивленно гля­нул на Никиту и быстрым шагом направился в противо­положную сторону. Никита не изменил направления. Но он догадывался, что женщина, беседовавшая с мужчиной, была той незнакомкой, за которой он следит, что она гово­рила о полиции. Он начинал понимать, что теперь он обна­ружил один из кончиков какого-то тайного дела, что с этим в его руках теперь находится и судьба этих людей, и если только не выпустить из рук концы, можно, навер­ное, раскрыть все дело, может, какой-нибудь страшный заговор против государства...

Никиту охватило радостное волнение. Он может рас­крыть заговор, может предупредить очень большое пре­ступление и тогда... награда деньгами, и если что-нибудь очень-важное, повышение в чине. Эти мысли целиком за­владели Никитой. Перспектива привлекала, радостно вол­новала. И сразу пропали всякие сомнения, а вместо жа­лости к незнакомке, которая иногда появлялась, пришло упрямое желание разоблачить ее деятельность во что бы то пи стало, потому что сейчас с ее именем и деятельно­стью было связано его будущее, упустить из своих рук незнакомку теперь — означало потерять денежное возна­граждение, может, и чин, а в этом теперь Никита видел всю будущность. В конце переулка Никита свернул на улицу и пошел в направлении к дому. Больше в переулок он не пошел, во-первых, потому, что боялся еще раз встре­титься с мужчиной, с которым встретился у ворот, он был уверен, что мужчина возвратится и проследит за ним, а во-вторых, потому, что многое он уже знал.