Виновный

— Знай, что решать тебе.

— Я хочу, правда.

— Я тоже. Сегодня я стану твоей настоящей мамой, не просто приемной, а… твоей настоящей мамой.

Дэниел увидел, как глаза у нее наполнились слезами, а щеки покраснели. Она широко ему улыбнулась, и только тогда из-за поднявшихся скул и сузившихся глаз слезы вдруг брызнули, и по каждой щеке побежала тонкая струйка. Быстро, будто смахивая крошки, Минни провела ладонью по одной щеке и тыльной стороной ладони по другой. Слез больше не было, осталась только улыбка.

«Настоящая мама», — повторял про себя Дэниел, стоя около лестницы и дожидаясь, пока Минни спустится. «Настоящая мама», — вспоминал он, глядя в окно автобуса по дороге из Брамптона в Ньюкасл. Они поехали автобусом и туда и обратно, чтобы Минни не пришлось рулить в центре города.

Дэниел был в школьной форме, а Минни надела туфли. На плоской подошве, коричневые и со шнуровкой — это не были настоящие женские туфли. Но это были не ботинки, и Дэниелу было странно видеть ее ноги в такой обуви: она же всегда ходила в ботинках. Для этого дня она выбрала серую юбку и зеленое пальто с поддетой под него черной блузкой, которая была почище остальных.

Минни попросила для Дэниела разрешения пропустить школу — «по семейным обстоятельствам».

«Семья», — думал Дэниел, глядя в окно и чувствуя бедро Минни, прижатое к его телу. Он не был уверен, что у него когда-либо была семья или что он понимает смысл этого слова на самом деле, но он был рад попробовать, если это значило остаться с Минни — на ферме.

В здании суда их ждала Триша. Она казалась счастливой и беспрестанно суетилась, предлагая Дэниелу лакомства из автомата. Прижимая к себе папки с документами, она повторяла, что слушание будет коротким.

— Сколько времени прошло, Денни? — спросила его Триша. — Когда мы с тобой познакомились? Тебе лет пять было, да?

— Не знаю.

— Где-то так. Четыре или пять. Столько воды утекло, и тебя наконец-то усыновляют. Я так счастлива. Уже не надеялась дожить до этого дня.

Пришел их адвокат: молодой, в черном костюме и с коричневым портфелем. Пожав руку Минни, он наклонился к Дэниелу, который с недоумением посмотрел на протянутую ему ладонь.

— Денни, всегда отвечай на предложенное тебе рукопожатие, — сказала Минни.

Дэниел вытянул вперед кисть и почувствовал силу теплого мужского приветствия.

— Я твой адвокат, — представился молодой человек, и Дэниел улыбнулся в ответ.

На секунду он почувствовал себя очень важной персоной — в чистой школьной форме, с собственным адвокатом, в ожидании судьи и усыновления. Он вспомнил, как Минни рассказывала ему про юристов.

Когда настало время, все прошли в кабинет судьи. Дэниел думал, что там обязательно будут витражи, как в церкви, но это оказалась просто рабочая комната с большим письменным столом, обтянутым кожей, и рядами книжных шкафов.

В комнате пахло трубкой, и Дэниелу вспомнился директор школы, мистер Харт, но судья оказался совсем на него не похож. У него были длинные усы, белые с пожелтевшими кончиками, и, когда он улыбался, его брови вылезали из-под очков.

Дэниела, Минни, Тришу и законных представителей проводили к столу судьи. Дэниел сел в одно из кресел, а Минни — в другое, напротив. Триша и адвокаты сели на диван, а судья — на другой диван рядом с секретарем, который записывал каждое сказанное слово.

Мантии у судьи не было. Когда он начал говорить, Дэниел сунул ладони между коленками и плотно сжал губы. Ему нравилась судебная процедура и то, как адвокат смотрит на него, поднимая брови всякий раз, когда произносилось его имя.

— Итак, — начал судья, — полагаю, теперь дело за тобой, молодой человек. Самое главное, хочешь ты или нет, чтобы миссис Флинн усыновила тебя и стала твоей матерью, а ты — ее сыном. Скажи нам, Дэниел, что ты об этом думаешь.

Воцарилась тишина, и Дэниел почувствовал, что вся комната повернулась в его сторону. Триша энергично кивнула ему, подсказывая ответ, адвокат выжидательно наморщил лоб.

Дэниел встретился глазами с Минни, которая смотрела на него в упор и сияла. Он понял, что она тоже нервничает: она крутила обручальное кольцо, отчего палец то краснел, то белел.

Кашлянув, Дэниел взглянул на судью. Тот улыбался, отчего кончики его желтеющих усов вздернулись вверх.

— Я хочу, чтобы меня усыновили, — сказал Дэниел.

Произнося эти слова, он смотрел вниз, на стол, но тут же почувствовал себя увереннее и взглянул по очереди на судью и адвоката.

На Минни Дэниел снова посмотрел, только когда слушание закончилось и все формальности были улажены, а судья вручил ему белого плюшевого медвежонка — на память. Они с Минни пристально смотрели друг на друга через низкий стол красного дерева, приоткрыв рты и тяжело дыша, будто не просидели все это время за разговором, а бежали спринт.

Когда Дэниел выходил из кабинета, у него тряслись поджилки, словно он слишком долго играл в футбол. Минни шла впереди с Тришей, и Дэниел засмотрелся, как ходят ходуном ее бедра под серой юбкой. Триша что-то говорила, приглаживая волосы и роясь в сумке. Адвокат посматривал на часы, держа другую руку в кармане.