Винсент и Самый Необыкновенный Отель в Мире

Каждый раз, снова посещая этот номер, Винсент, не отдавая себе в этом отчета, приоткрывал дверь чуть-чуть шире, чем накануне. Но сегодня он чувствовал себя так уверенно, что без колебаний повернул дверную ручку. И снова дверные петли словно сработали сами по себе, и дверь – а вместе с нею и Винсент – буквально влетела в комнату. Винсент споткнулся, но удержался на ногах. И впервые увидел в зеркале над раковиной своё лицо. Он резко подался назад, чтобы захлопнуть дверь.

Но опоздал.

Сгусток энергии прошил его позвоночник с силой неуправляемого экспресса.

Его тело выгнулось дугой.

Его голова рывком запрокинулась назад.

В голове словно взорвалась звезда. Было так больно, как будто кто-то выдрал ему все волосы.

И тут пришло видение. Мозг прошила стремительная череда жестоких картин.

Флоренс лежит на больничной койке, опутанная трубками и проводами.

Мама с папой обнимают его, и все трое весело смеются.

Винсент опускает взгляд и видит на себе изумрудные туфельки Флоренс.

Винсента с такой силой отбросило назад, что он ударился об пол головой, а дверь захлопнулась.

И в этот миг где-то в самом уголке сознания Винсента пришло понимание.

Он вскочил и помчался к лестнице. Он опрометью слетел вниз, перескакивая через три ступеньки, спотыкаясь, падая, поднимаясь и спотыкаясь опять. Он хотел бы обогнать сам себя. Он хотел бы обогнать само время. Он хотел бы вернуть всё назад. И больше всего остального Винсент хотел бы не видеть того, что он увидел.

Задержавшись на лестничной площадке, он упёрся руками в колени и постарался отдышаться. Пот заливал лицо. Мальчик следил, как солёные капли медленно стекают на ступеньки: кап-кап-кап, а сердце так гулко стучало в ушах, словно голова превратилась в барабан. От охватившей его паники онемели руки и ноги. «Винсент, держись! ДЕРЖИСЬ!»

Однако прошло немало времени, прежде чем Винсенту удалось совладать с паникой. Открылись двери лифта, и Зельда улыбнулась ему – как делала всегда.

– Ты разве не должен был забрать туфли? – спросила она.

– Чего? – ответил Винсент. Он был так растерян, что совсем забыл о той мелкой несущественной лжи, которую скормил Зельде по дороге наверх. – Ах да… да… – Он с трудом сглотнул. – Они… их, наверное, забыли выставить. Я везде искал. Но не нашёл никаких туфель.

– Ну и ладно, – безмятежно откликнулась Зельда. – Тебе будет меньше работы!

Винсент кивнул и уставился в пол. Он невольно провёл рукой по голове: на месте ли волосы? Он не смел поднять глаза на Зельду. Она наверняка заметит, что с ним что-то не так!

Винсент поспешил пересечь фойе и укрылся за своим креслом. Он вынул из кармана Мин и прижался к ней щекой.

Что случилось? Что он натворил?

Винсент уже знал, что все видения связаны между собой. И хотя для него будущее выглядело прекрасным, будущее Флоренс пугало до ужаса. Каким образом его счастье могло быть связано с ней? Это не поддавалось объяснению. Как такое может быть? И почему? Почему? Почему так должно случиться?

Всё тело Винсента переполняло глубокое раскаяние. И страх. Страх такой неумолимый, что хотелось кричать. Страх такой жуткий, что хотелось бежать и бежать от него и не останавливаться.

– Привет, Винсент! Как дела?

Изумрудные туфельки. Это была Флоренс. Он посмотрел вверх, в её добрые прекрасные глаза.

– Что с тобой? – спросила Флоренс. – Ты как будто призрака увидел!

– Неужели? Нет, всё хорошо, – возразил Винсент, отчаянно стараясь выглядеть как обычно, словно он и не видел этого жуткого будущего для Флоренс.

– Точно? Что-то ты бледный!

– Вообще-то у меня голова болит. (И это было правдой.) Наверное, надышался своими кремами. Надо подышать свежим воздухом. – И пока с его губ слетали эти слова, внутри всё кричало: «Что с тобой будет? Что с тобой будет?»

– Значит, тебе пойдёт на пользу обед на площадке для экстремалов! Уж там-то свежего воздуха хватает!

Винсент кивнул.

– Отлично! Встретимся в три.

Винсент смотрел ей вслед, пока она пересекала фойе. Её каштановые волосы раскачивались в такт шагам. Изумрудные туфельки исполняли Баха, Виолончельную сюиту № 1 соль мажор. По пути она задержалась, чтобы поправить плюмаж на голове у пони, обнять малыша кого-то из гостей, поаплодировать бродячему музыканту и поболтать с герпетологом, полировавшим панцири черепахам. Боль пульсировала у Винсента в голове, а сердце обливалось кровью. В его жизни ничего не было лучше дружбы с Флоренс. Она была щедрой и доброй, общительной и умной, образованной и распорядительной. Почему он не прислушался к ней? Почему сделал то, что сделал? Почему ей обязательно надо заболеть? А что, если это вообще чревато чем-то совсем плохим? Что, если Флоренс… Винсент поспешил выкинуть из головы эту мысль. Он даже думать о таком был неспособен.

Без Флоренс он не представлял себе этот мир.

Просто не представлял!