Виражи эскалации

Но даже в этом случае «картинка» безусловной реализации огневого решения не строилась. При всех допусках и предельных величинах зоны поражения, скоростях и времени реакций однобалочная установка М-22, темп схода ракет у которой 12 секунд, успевала выстрелить не более…

…по выработке возможно-допустимой дальности поражения – 12 километров, ЭВМ произвела пуск первой ракеты!

Через десять секунд над водой, венцом умчавшего напересечку шлейфа, вспыхнул бутон подрыва – первое попадание!

Нет, там, за десятком километров, если кто что-то и высмотрел – это сигнальщики.

На экранах операторы РЛС увидели быстро рассеивающуюся россыпь – обломки. Слыша, сквозь стены переборок штатный старт очередной ЗУР: серебристая пятиметровая[242] сигара 9М38, озаряясь факелом, стремительно срывается вдаль.

Потеряв одного, «стайка» UGM-82 «Harpoon» уже миновала маршевый участок, снижаясь до пяти, до двух метров над гребнями волн.

…Им навстречу…

Как это выглядело?

9М38 и UGM-82 – будто безликие буквенно-цифровые символы… впрямую они, «лоб в лоб», нет – не встретились.

Зенитная управляемая 9М38 расходилась с UGM-82 с разницей по высотам в восемь метров. Сработав бесконтактным датчиком, подрывом боевой части, сотни её поражающих элементов – в разбросе, в суммарной встречной скорости расхождения, большей частью разлетелись мимо. Но хватило и малого, прошивая насквозь корпус атакующей ракеты в районе маршевого двигателя, породив огненный клубок и хаотическую фрагментацию обломков.

Минус – два!

Набирающими оборотами машин «Москва» успела довести свой ход до 23 узлов – предпринятая командиром корабля попытка выйти из сектора поисково-радиолокационного сканирования головок наведения ракет… скорей для очистки совести, слишком уж маленькое было «окно манёвра», чтобы таким примитивным образом соскочить с крючка.

Веером-фейерверком отстреливались пассивные помехи, выводились на предельные ватты передатчики станций РЭБ, подавляя рабочие частоты излучателей самонаводящихся головок. Сучила жалами спаренных стволов левобортная артиллерийская установка (АК-725), дожидаясь достоверного целеуказания и разрешения на стрельбу.

– Едва ли этого будет достаточно, – предполагая худшее, что на противной стороне что-то «натовское», современное, помехозащищённое, иллюзий капитан 2-го ранга Скопин не строил, в том числе прекрасно зная о слабой эффективности наличной «АК» против крылатых ракет, тем более ракет, летящих на малых высотах. Но тут уж, чтобы избежать удара, все средства были хороши.

Последний рубеж.

Боевой расчёт левобортной АК-725 возглавил непосредственный командир батареи. Лейтенант сам сел в кресло управления артиллерийской установкой, со всей пристальностью следя за радиолокационным прицелом, терпеливо ожидая разрешения на исполнение команды.

Рубеж огня для них был «нарезан».

На пульте высвечивалась дистанция до целей – они, казалось, не спеша смещались от края к центру экрана. Но это только казалось – главное смещение происходило в другой плоскости – табло неумолимо «втягивало» в себя дистанцию.

Операторы старательно удерживали мерцающие «метки» в стабильном положении «прицельного перекрестья»… не в самых идеальных условиях работы: зернистые засветки разрывов зенитных ракет, помехи от поверхности моря, работа собственных РЭБ добавляла свои неочевидные, но сложности.

– Я их потерял, я их не вижу! – в бессилии бормотал лейтенант-«огневик», концентрируясь, сутулясь за пультом управления.

Ближе к обозначенному рубежу атакующие ракеты вышли на прямую траекторию, представляя в сечении (с передней полусферы) не больше четверти метра, когда «эффективная площадь рассеивания» совсем не эффективная.

Понимая, что цель где-то здесь, что вот – сейчас, как раз и прибор управления зуммером выдал наконец решение, с одновременным поступлением приказа с КП корабля, и лейтенант нажал на педаль, замыкая цепь, слыша, как от палубы в ступни запульсировало отдачей – спаренные орудия били на максимальной скорострельности.

На экране радара появились новые слабозаметные «искорки» – это вереница своих снарядов, уходящих… мимо, мимо…

Лейтенант давил, не снимая ноги с педали до последнего, и дождался! На развёртке РЛС бегущий кругом луч поискового вектора «подхватывает» пятно-засветку от подрыва снаряда, поглотившую «светлячок» цели, и… всё рассыпается на непонятые зелёные экранные всполохи.

Что-то неслось из динамика, вроде бы голосом командира.

«Ага, – догадался офицер, отпуская гашетку, – дробь! Дробь стрельбе».

Сигнальцы́ – «очевидцы в первом ряду» – потом с воодушевлением и важностью прямых свидетелей будут не по разу рассказывать-пересказывать, как оно было!

Садящие хлёстким дуплетом орудия! Трассирующие снаряды видимо глазом стелились над волнами, убегали, ниспадая, теряясь… безрезультатно.

Ракета обозначилась как бледная тень, жмущаяся к волнам. На конечном участке обречённая выдерживать прямое направление, она летела сквозь встречные росчерки трассеров.