Виршалаим

Лежим на паркете и слушаем рок,
Как в лучшие времена.
Форточкой губы сложив,
В спальню дует весна.
Там, за окном, толкует народ
О том, что скоро – война.
Но нам не надо чужих;
Знаете, ну вас – на!..

Март любовью стучит в висках,

Рябь потолка – высока.
Это «рука-в-руке»
Есть абсолютное «мы».
Вдруг (теперь за стеной) – про войска…
Слышишь? Опять про войска!
Только не верь, о’кей?
Только не рушь мир!..

Вера в дурное – лучший рычаг:

Дёрнешь – и всё… Поём!
Вместе поём – во всю вышину,
Оба – во весь объём.
Там, снаружи, грачи кричат,
Мартом надышен дом.
Что? На войну? Хоть сейчас – на войну,
Коли пустят вдвоём.

«Разомкнулось во мне, что никак не могла разомкнуть…»

Разомкнулось во мне, что никак не могла разомкнуть;
Распахнулось крылами заветное, заповедное.
И с тех пор война для меня стала только – путь:
Тот единственный путь, по какому идут за победою.

И бесцельная суть моя – цельною стала тогда,

В одночасье исторгнув в ней зудевшего беса;
Стала голосом, диким и девственным, как тайга;
В этом голосе зиждилось новорождённое «Бейся!» —

То есть Слово, что – Бог. Раздавалось оно во мне:

Раздавалось вширь осознаньем, святым и хвойным.

Осознаньем того, что я на войне, на войне

И уже – у цели стою уцелевшим воином.

«Твой обзор занавешен солнечною соломой…»

Твой обзор занавешен солнечною соломой.
Коль дышать губами, то полдень совсем солёный.
Голым задом в песке – и прохладно, и зыбко, и гордо,
Если это «июль-жара-а-тебе-три-года».

Ты, усердный зодчий, мерцающ и липок от моря.

Мама шепчет: «Пойдём! Ну пойдём, я тебя отмою!»
Братья тянут купаться, дескать, «иначе вспотеем».
Вкруг тебя – причитанья неистовой кутерьмою:
«Да бросай свою кучу!» – ты для всего потерян.

«Да бросай свою кучу!» – кричишь, что не куча, а – терем,

И, мешая сломать, заслоняешь собственным телом.

…Нынче снова – июль. Куда от него деваться?

Между этим и тем таких пролегло – двадцать.
Снова полдень сквозь губы – солёный, густой и пекучий;
По асфальту солнце разбросано тёплым сеном.

Только что ни построишь в остервененье усердном —

Позволяешь другим топтать, называя кучей.

«Ты любую напасть встречала нелепым восторгом…»