Вирусы и эпидемии в истории мира. Прошлое, настоящее и будущее

Несмотря на все сообщения, связь между новыми заражениями и энцефалитом Сент-Луис была не до конца ясна. Все вопросы к этой связи можно разбить на пять категорий. Во-первых, энцефалит Сент-Луис до этого ни разу не был зарегистрирован в Нью-Йорке. Во-вторых, существовала путаница из-за того, что одни ученые выставляли диагнозы с помощью нового метода анализа, теста ПЦР, тогда как другие ученые использовали методы на основе реакции антиген-антитело для диагностики. В-третьих, вирусы энцефалита Сент-Луис был идентифицированы на основании серологических реакций, но антитела иногда перекрестно реагируют и на других членов семейства флавивирусов. В-четвертых, известные вирусы энцефалита Сент-Луис обычно не смертельны для птиц, однако они гибли в больших количествах. Наконец, клиническая картина заболевания, вызванного вирусом энцефалита Сент-Луис, обычно не включала мышечную слабость, однако мышечная слабость преобладала среди инфицированных пациентов во время текущей вспышки. Для того чтобы разрешить эту неопределенность, 13 сентября в Олбани, штат Нью-Йорк, Департамент здравоохранения штата Нью-Йорк и CDC провели конференцию для обсуждения энцефалита неясной этиологии. На этой встрече присутствовали исследователи из Департамента здравоохранения штата Нью-Йорк, CDC и ученые из медицинских и связанных с медицинскими учреждений. Одним из участников был Ян Липкин, профессор неврологии и микробиологии медицинской школы Калифорнийского университета в Ирвине, который возглавлял лабораторию по изучению новых заболеваний.

Несколькими годами ранее, завершив свое медицинское образование, Липкин подал заявку на работу со мной в лабораторию вирусной иммунобиологии Научно-исследовательского института Скриппса (в то время он назывался клиникой и исследовательским фондом Скриппса) в Ла-Хойя, Калифорния. Подготовки у Липкина не было практически никакой, однако он проявил острый интеллект и желание учиться. Основываясь на этом, я принял его на работу. Его научный интерес состоял, прежде всего, в разработке новых методов обнаружения инфекционных агентов – в первую очередь, вирусов, ответственных за те человеческие болезни, причина которых неизвестна. Наиболее серьезные из них, такие как рассеянный склероз, диабет, боковой амиотрофический склероз (болезнь Лу Герига) и шизофрения, были его особым приоритетом. Липкин хотел стать современным «охотником за микробами» – термин, придуманный для первых искателей мучающих и убивающих человечество патогенов. В 1984 году, когда Липкин работал в моей лаборатории, стала очевидна вопиющая нехватка клиницистов, работающих в области фундаментальных исследований. В одной моей лаборатории их количество снизилось с 80 или 90 % персонала в 1980-х годах до примерно 50 % в то время, когда со мной работал Липкин. В последнее десятилетие доля докторов снизилась до 3 %. Дефицит людей, широко образованных в области нормальной биологии и заболеваний человека, это не просто проблема – это катастрофа. Такие специалисты нужны, чтобы дополнять команду из талантливых кандидатов наук и ветеринаров, – их сейчас больше всего среди фундаментальных исследователей. Все вместе они горят жаждой найти ключ к современным биомедицинские проблемам и при этом сохраняют баланс клинического и теоретического опыта. Только с этим полным набором навыков можно достичь конечной цели – установить причины, понять механизм(ы) болезни и разработать успешные методы лечения и предотвращения заболеваний. Есть много причин, по которым врачи не участвуют в исследовательских проектах, и этот кризис в биомедицине нужно срочно преодолеть.