Вишневые воры

Зили вредничала, но это была всего лишь игра. Мы поклялись, что, когда я окончу педагогический колледж, то есть через два года, мы уедем из Беллфлауэр-виллидж и поселимся где-нибудь еще. Я бы нашла работу учителем, а Зили… ну, эта часть плана пока оставалась неясной.

Белинда сказала мне: «Беги!» – и пока это было лучшее, что я могла придумать. Жизнь, которую я рисовала в голове для себя и сестры, была до крайности обыкновенной – работа учителем и скромный дом, в котором живут две старые девы и их кошки. Рисованием я собиралась заниматься в виде хобби. Иногда меня удручало отсутствие воображения и некоторой дерзости в отношении будущего, но наша главная задача – выжить, а это важнее, чем приключения.

Отец об этих планах даже не догадывался, это был наш с Зили секрет. Каждую неделю он выплачивал нам щедрое содержание, и половину своих денег я откладывала на счет в банке. От Зили ожидалось то же самое, но она тратила все до последнего цента на ненужные платья и сумочки, которые в день отъезда не поместились бы в «Ситроен». Я же любую покупку оценивала именно с этой стороны: смогу ли я увезти это в «Ситроене»?

Я по-прежнему просматривала раздел недвижимости, когда Зили высоким голосом спросила:

– А Калифорнию мы не рассматриваем?

– Северную или Южную?

– Хмм, – сказала Зили, на секунду перестав пудрить лицо. – А где больше солнца?

– В Южной, конечно.

– Тогда давай поедем туда, купим дом с лимонными деревьями и пальмами и будем целыми днями загорать.

– В смысле ты будешь загорать, пока я на работе?

– Да, – сказала она, не обратив внимания на сарказм. – А вечерами мы будем ходить на вечеринки с кинозвездами.

– А я буду сидеть у бассейна и проверять школьные работы.

– Звучит отлично.

Я вырезала объявление о продаже коттеджа на побережье Флориды и положила его в коробку.

– Зили, если ты хочешь вести такой образ жизни, тебе тоже нужно пытаться откладывать деньги. Иначе мы отправимся в Небраску. Или в Монтану. Или в Арканзас. А это довольно далеко от кинозвезд.

– Пфф.

Когда она была готова, мы отправились завтракать. Зили вошла в столовую и поздоровалась с отцом, я же направилась в сторону лестницы. Это был еще один ритуал. Я уже почти поднялась наверх, когда услышала голос Доуви.

– Миссис О’Коннор уже накрыла на стол. Еда остывает.

– Я всего на минутку, – ответила я, глядя на нее с лестничного пролета, но она не сдвинулась с места. Мне не нравилось, что она за мной наблюдает. «Оставь меня в покое, Доуви, – хотелось ей сказать. – Улетай».

Ни Доуви, ни Зили, ни отец не знали, зачем я каждое утро перед завтраком поднимаюсь наверх. Они и не спрашивали. Когда-то на втором этаже «свадебного торта» кипела жизнь, но теперь его как будто не существовало. Если бы кто-то попросту отрезал этот верхний слой, возражений бы не последовало. Но для меня все было по-другому.

Я поднялась по лестнице и прошла мимо родительского крыла – там царил полумрак, и все двери были закрыты. Затем я дошла до той части дома, где мы жили с сестрами.

– Доброе утро, девочки, – обратилась я к коридору закрытых дверей. Ответного приветствия я, конечно, не услышала. Что бы ни придумывали служанки, здесь не было прозрачных фигур в белых одеждах – здесь были лишь тени отсутствия. Мои сестры оставили после себя так много небытия – все эти застывшие предметы и вечное безмолвие. Гнетущая неподвижность, царившая здесь, могла любого свести с ума.

Сказать по правде, я бы предпочла прозрачные фигуры в белых одеждах.

Несколько мгновений я размышляла, в какую комнату зайти. За день до этого я носила духи Эстер – значит, теперь была очередь Розалинды. Открыв дверь в их спальню, я окунулась в мягкий утренний свет, насыщенный и желтый, как цветки календулы. По моей просьбе служанки оставляли шторы открытыми, хотя двери они всегда закрывали. Меня утешала мысль о том, что спальни над моей головой наполнены светом, а не погружены во тьму – в конце концов, это не склепы.

От моих почивших сестер у меня остались лишь их вещи: бутылочки духов и серебряные расчески, баночки ночного крема и полные платьев шкафы. Их кровати были аккуратно заправлены, вязаные покрывала сверкали белизной, а у изножий лежали аккуратно сложенные стеганые одеяла. Цветы на стенах поблекли и местами потрескались, и это было единственным свидетельством уходящего времени.

Я подошла к туалетному столику Розалинды – там лежали вещи, которые она не забрала перед отъездом, и вещи, которые семья Родди вернула нам после ее смерти. На золоченом подносе лежали ее кольца, и я взяла свое любимое – коралловую камею. Прежде чем надеть его на палец, я вытянула из ее расчески один волосок, стараясь не трогать при этом остальные, и туго обвязала его вокруг безымянного пальца. Сверху я надела кольцо – каштановый волос не позволял ему соскальзывать.