Вишневые воры

Я продолжила рисовать, пока не поняла по ее дыханию, что она уснула. Букет невесты был закончен, и я приколола рисунок к доске над своим столом, а потом сняла халат и села на краешек кровати, собираясь выключить свет и лечь спать, тем самым перевернув страницу этого дня – самого грандиозного в их жизни и самого ужасного – в моей. Но тут мой взгляд упал на мешочек со свадебным тортом, который Зили оставила на моем столе. Было глупо, да и довольно негигиенично класть торт под подушку, но я не смогла устоять. О своем будущем муже я практически не думала. Я знала об этом лишь то, что однажды он у меня будет, хочу я этого или нет. И если он правда мне приснится, я хотя бы буду знать, кого потом искать.

Я осторожно опустила голову на подушку и стала ждать, когда торт пришлет мне свои прогнозы. Сразу заснуть у меня не получилось: той ночью в девичьем крыле нас было лишь пятеро, и все казалось неправильным.

17

Где-то в ночи послышался вой.

Я спала, но не понимала этого. Мне казалось, что все происходит наяву, и пусть кто-нибудь попробует доказать мне обратное.

Сперва я подумала на Белинду, но это не было похоже на ее обычные ночные крики: казалось, что где-то рядом стонет раненый зверь. Потом послышались шаги: они приближались и казались оглушительными; от них содрогался пол и дребезжали стекла.

Это что, мой будущий муж?

Я в ужасе вцепилась в края кровати. Шаги становились все громче, пока вдруг не затихли у моей двери, а потом кто-то забарабанил в дверь. Я хотела убежать и спрятаться, но мои ноги отяжелели. Все, что я смогла сделать, это закрыть глаза, чтобы хотя бы не видеть того, что будет.

Дверь со скрипом распахнулась, и я почувствовала, что меня навестил вовсе не будущий муж. В комнате было женское присутствие: в воздухе тут же распространился запах роз. Я делала короткие, резкие вдохи. Мне стало трудно дышать; мои легкие наполнились невозможным ароматом, а воздух стал таким влажным, словно в нем разлили океан духов. Тот, кто открыл дверь, прошел в комнату обычным, почти неслышным шагом. У подножия кровати послышалось шуршание, и я наконец открыла глаза. Передо мной стояла безголовая невеста. Она была прекрасна, как и в последний раз, когда я ее видела: приталенный лиф, волны ткани, ниспадающие в шлейф, который тянулся из коридора, как молочная река. В комнате было темно, но невесту освещал лунный свет; ее кремовый шелк сиял и переливался. В платье был лишь один изъян – оно было перепачкано в крови. Моей крови. Но, даже несмотря на это, она вся светилась, как и должна светиться каждая женщина в день своей свадьбы.

Безголовая невеста обошла мою кровать и наклонилась ко мне. Я дрожала от страха. Она приблизила к моему уху пустое место, где должны были находиться ее голова и рот, и прошептала очень-очень тихо:

Почему ты не спасла меня?

Голубой дневник Второй том

Эстер 1950

1

Наутро после свадьбы я завтракала на кухне одна: мне было понятно, что сестры вряд ли хотят меня видеть. Миссис О’Коннор подала мне тарелку омлета и, наливая мне яблочный сок, сказала:

– Будь моя воля, я бы тебя вообще не кормила.

Из столовой доносились голоса сестер и отца – они говорили тихо, все еще утомленные после предыдущего вечера. Миссис О’Коннор приготовила яичницу для моего отца, а сестры, даже Дафни, попросили лишь чай с тостами: их желудки до сих пор пытались справиться с изобильным свадебным ужином. Подав завтрак, миссис О’Коннор вернулась на кухню, села напротив меня и принялась доедать яичницу прямо с чугунной сковороды.

Вскоре пришла Доуви – она несла поднос с нетронутым завтраком Белинды.

– Говорит, что не голодна, – сказала Доуви, и я догадалась, что, не будь на кухне меня, она не ограничилась бы этой фразой. Они разобрали невостребованный завтрак – миссис О’Коннор взяла тост и баночку малинового джема, а Доуви – яйцо всмятку и чашку чая с молоком.

Я ела в тишине, стараясь побыстрее расправиться с завтраком, чтобы убежать наверх до того, как сестры закончат свою трапезу. Я не знала, как долго продлится моя вынужденная изоляция. Тогда мне казалось, что таким теперь будет мое будущее: есть на кухне со слугами, жить тихо, как мышка, неслышно снующая по половицам, и не попадаться никому на глаза.

Но тут раздался телефонный звонок, и будущее изменило свое направление.

Розалинда подошла к телефону в главном холле.

– Резиденция Чэпелов, – сказала она, и ее голос звучным эхом пронзил тишину дома. Через несколько секунд она тревожно спросила: – Мэтью, что случилось?

Миссис О’Коннор, Доуви и я переглянулись и, отложив чашки, вилки и салфетки, повернули головы в сторону дверного проема.

– Заболела? – сказала Розалинда. – Ох, ну как же так! Могу я с ней поговорить? – Розалинда выслушала ответ Мэтью, несколько раз угукнув. Наконец она сказала: – Хорошо. Осторожнее за рулем.

Как только она положила трубку, все сестры одновременно задали свой вариант вопроса «Что случилось?». Я прошла в холл и притаилась у столовой – так, чтобы меня никто не видел, но я могла всех слышать.