Vita Nostra. Собирая осколки

На стенде вывесили расписание зимней сессии. Алиса бегала по холлу, кружилась в вальсе и пела на бегу:

– А мне специальность автоматом! А мне специальность автоматом! И введение в практику тоже!

Прежние ее соседки по комнате, рыжая и черноволосая, смотрели с раздражением и завистью; прозвенел звонок.

Пашка теперь сидел на первой парте, рядом с Валей. Артур остался за столом один, у окна, в последнем ряду. Первые дни Пашке очень трудно было не оборачиваться. Потом он привык… ну как привык. Как привыкает однорукий человек, что в ладоши теперь не хлопнуть.

Иногда Пашка думал – а ведь даже хорошо, что эта сволочь, ректорша, рассказала Артуру правду. Теперь между ними, по крайней мере, нет тайн и вранья. И дохлого хомяка, кстати, нет. Есть непреднамеренное убийство, есть лицо Артура, склонившегося над клеткой, – ну так что же, дело житейское…

На индивидуальные к Александре он, естественно, не ходил ни разу, и никто ему и слова не сказал. Правда, он немного удивился, когда узнал, что для Артура дополнительные занятия она тоже отменила; впрочем, Пашка постарался не думать об этом. Ему-то какое дело.

Артур жил теперь в комнате с третьекурсником по имени Игорь на втором этаже. Пашка несколько раз беседовал будто случайно с этим Игорем, тот был занят только учебой и элементарным поддержанием жизни вроде обеда, стирки белья и смены перегоревшей лампочки. «Материя ничего не значит», – говорил Игорь. «У нас в комнате тепло, сухо… скоро экзамен». И он вздыхал так безнадежно, что Пашка скоро перестал с ним общаться.

Артур стоял на физкультуре в самом конце строя и входил в спортивную раздевалку, когда Пашка из нее выходил. Первые дни весь курс азартно следил за их «размолвкой» или «ссорой», даже заключались пари, когда они помирятся и кто первым попросит прощения. Многие считали, братья разругались из-за Евы. И – случилось чудо – Ева наконец начала различать их.

Она безошибочно выбрала Артура. Она изучила его привычки и маршруты, она входила в кухню, когда Артур варил себе кофе, и предлагала «лишний» бутерброд. Тоня и Стефа исправно доносили все это до Пашки, пока тот не попросил избавить его от сплетен. Он просил вежливо, но убедительно, и Тоня и Стефа теперь его избегали.

Удивительно, но Валя ни о чем не спрашивал – то ли был настолько умен, то ли занят своей любовью.

Портнов задавал очень много. В середине семестра все, а не только отличник Шанин получили задачник с мысленными упражнениями. Болтовня, сплетни, пари прекратились сами собой. Девчонки все чаще рыдали по углам, парни сделались агрессивными, и, когда Эрвин и Самвел подрались в кухне, пришлось поменять половину посуды. Только Валя с его Алисой, казалось, не замечали ничего: все у них получалось, все они успевали. Пашка даже не злился, уступая им комнату на время, – ну видно же, что люди счастливы. Погода стояла хмурая, но почти без дождя, и Пашка часами бродил по Торпе – один. Заходил на реку, где на зеркальной поверхности плавали сухие листья. Он был как в тумане все эти недели, от самой середины октября, и все реже читал Текстовой модуль. Что там можно вычитать? Бессмыслицу либо вранье, причем второе значительно хуже…

– Григорьев Пэ, что я только что сказал?

– Что близится зачет, – отозвался Пашка не раздумывая. Портнов наверняка говорил нечто похожее, а нахальство – второе счастье.

– Выйдите к доске, – процедил Портнов.

В аудитории установилась мертвая тишина; Портнов очень редко кого-то вызывал, и обычно это плохо заканчивалось.

У Пашки слегка дернулось сердце, но в целом он пугаться не стал. Угрозы Портнова со временем превратились для него в жужжание назойливой мухи. Он неторопливо встал и вышел вперед, повернулся лицом к аудитории и первым делом увидел Артура в последнем ряду, у окна.

Артур смотрел с таким ужасом, что Пашке тоже сделалось не по себе. И еще – он впервые увидел, что Артур изменился; немудрено, что даже Ева стала их различать…

– Данилова, выйдите к доске, – сказал Портнов.

Будто мысли читает, недовольно подумал Пашка. И зачем я о ней вспомнил?

Ева прошлась по аудитории, будто по подиуму. Встала почти у самой двери и посмотрела поверх голов однокурсников. Короткие черные волосы торчком стояли на ее макушке, как перья на рыцарском шлеме.

– Эти двое, – сказал Портнов, – имеют серьезный шанс провалить зачет. Я имею в виду не «сдать со второго или третьего раза», а «провалить», то есть вовсе не сдать. Учитывая, что ваш набор проводился на основе грамматической реформы, что состав был изначально сильный, что в начале семестра ничего не предвещало… это катастрофа, первокурсники.

Артур встал со своего места и, уже стоя, поднял руку.