Vita Nostra. Собирая осколки

И тут же он вспомнил, что у Алисы были месячные две недели назад. И она либо правда заболела сейчас – либо просто врет, и второе вероятнее.

– Скажите ей, что я у себя. – Он повысил голос так, чтобы в комнате слышали абсолютно все. – И я один. И если она захочет просто прийти, поболтать – насчет новогоднего капустника, например… я буду ждать, короче.

* * *

Уже очень давно Валя не ночевал один в пустой комнате. Близнецы не появлялись. Хомяк спал в мансарде Александры, где на стене – рисунки, заштрихованные карандашным грифелем. И теперь, в полусне, Валя понимал, что на всех изображено одно и то же.

Каракули, завитки, узоры, точки. Фотографически точный портрет. На всех рисунках была Александра, но и что-то еще. Что-то такое огромное, что Валя не мог уснуть, не мог закрыть глаза от страха. А когда все-таки зажмуривался – видел развалины черного города.

Может быть, Алиса еще придет? В самом деле устала, потом отдохнула… Валя ждал в темноте и слушал. Шаги за дверью… чужие.

Сегодня утром он сказал Алисе, что вряд ли поможет ей с новогодним концертом. Могла ли она из-за этого так обидеться? Он ведь знал Алису, он видел ее насквозь, иногда ему хотелось, чтобы он поменьше ее знал… Не было у нее режиссерских амбиций. Не было желания подчинять кого-то во что бы то ни стало. Тогда что случилось, почему она не приходит, когда нужна очень-очень?!

Все уже всё знают. Отличник Шанин приставлен репетитором к однокурсникам, он научит их тому, с чем преподаватели не справились. Может быть, Алиса ревнует? К Еве? Но Ева, по общему негласному мнению, запала на Артура, а тот ее игнорирует…

Может быть, Алиса ревнует Валю… к Саше?! Безумная идея. Хотя все уже видят, что Валя – любимчик. А о том, что Александра Игоревна родная сестра студента Шанина, не знает ни одна собака в Институте… Разве что преподы, но они молчат.

Три часа ночи. Четыре. Валя понял, что Алиса не придет.

И, наконец решившись спать, перевернувшись на бок, он снова увидел под веками черный город в развалинах.

* * *

В четыре утра Пашка сидел на пустой кухне, завернувшись в одеяло. Окна были утеплены, но из щелей несло, как из Арктики, и снаружи шел снег.

Пашка читал Текстовой модуль, ступень два. От абракадабры в каждой строчке слезились глаза. Пашка то и дело отводил взгляд, закрывал книгу, зажав страницу пальцем, и гладил обложку.

Книга была права, это Пашка, балбес, не поверил. Книга всегда говорила правду, Пашка просто не мог ее верно прочитать. И бабушка на крыльце, и нежное детское имя Артурище, и то, что она снова их различает, а значит, простила… Книга твердила об этом много месяцев. А Пашка разуверился и перестал читать.

Теперь он чувствовал себя виноватым – перед книгой. И перед Артуром, и, конечно, перед бабушкой с дедушкой. И он в первый раз подумал: может быть, эта женщина, Александра Игоревна, хотела, как и книга, передать ему что-то важное? Может, она вовсе не желала ему зла, не из садизма посадила в хомячью клетку, просто смысл, для нее очевидный, от Пашки ускользнул?

Шел снег за окном и чуть слышно шелестела вода в отопительных трубах. Под действием модуля этот шелест казался Пашке то звуком водопада, то грохотом комбайнов на поле. Он щурился от яркого света, хотя в кухне было полутемно, и читал параграф за параграфом. Вот уже стали хлопать двери на этаже, вот кто-то сонный забрел на кухню с кастрюлей…

«…из пепла вышло семь иных образов. Первый из них сказал – имя мне было Гордыня, меня называют теперь Благородное достоинство. Другие говорили…»

Фраза оборвалась, едва начавшись. Пашка с разочарованием понял, что это не фрагмент будущего – это просто обрывок чужого смысла, к Пашке отношения не имеющего. На плите уже скворчала яичница, и жарила ее бледная сонная Стефа; вошел Валя, без линз, в очках, и по виду его Пашка понял: что-то опять случилось.

– Как себя чувствует Алиса? – спросил Валя у Стефы, которая перед этим делала вид, что вовсе его не замечает.

– Получше, – сказала Стефа, отводя глаза. – Она пойдет на первую пару.

– Увидимся, значит, – пробормотал Валя и вышел.

* * *

Валя бегом поднялся на четвертый этаж, но не успел: Алиса ускользнула и была уже в аудитории, среди однокурсников, и Валя не решился войти – тем более что до звонка оставалось две минуты и в конце коридора, в шлейфе прекрасных духов, показалась Адель Викторовна:

– Что вы тут делаете, Шанин?

– Уже, – мрачно отозвался Валя, и направился в спортзал, и, не успев переодеться, так и явился на занятие – в джинсах, носках и футболке. Физрук ничего не сказал, только посмотрел выразительно.

* * *

После третьей пары они собрались в общаге, в комнате номер шесть. Артур после короткого спора отправился все-таки на английский, чтобы не провоцировать англичанку.

Валя с удивлением обнаружил, что отлично понимает, как другие люди справляются с мысленными упражнениями. Не звук, не запах, не бегущая строка, не стук метронома – Валя чуял чужую работу, как слепой ощущает фактуру ткани, а глухой ловит вибрации всеми телесными полостями.