Витенька

Клавдия и Настасья встали между ними и, стараясь угомонить скандал, вели Тюльку к выходу, приговаривая: «Ну тише, тише! Давай пошли, Люся, пошли!» Варвара Федоровна все кричала ей в след:

— Я тебе бельма повыцарапаю! Только попадись мне, проститутка! Алкоголичка паршивая! И сынок твой такой же, пьянь подзаборная!

— На себя посмотри, дура психическая! Тебя связать да в желтый дом отправить! Чокнутая! Все внука своего мертвого ждет, уши уже всем прожужжала… да чего вы меня толкаете! Иду я, иду! Больно надо! Ввек сюда не приду больше!

Тюлька у двери одевалась, а Варвара Федоровна стояла у стола в комнате. Они все не успокаивались, ругаясь друг на друга и употребляя весьма крепкие слова. Наконец Тюлька надела свой тулуп, валенки с галошами, и ее вывели из дома. Когда подруги вернулись в избу, Варвара Федоровна уже сидела, но все еще не могла успокоиться и периодически начинала ругаться:

— Вот! Пригласила в гости! А она вот так, алкоголичка, шлюха подзаборная! Вы видели это, а?

Клавдия и Настасья смущенно сели возле стола, напротив нее, и иногда пытались сказать что-то примирительное: «Ну полно, полно тебе! Ну выпила Люська…» Варвара Федоровна наконец начал замолкать. Настасья вздохнула: «Ой, грех-то какой!» — и перекрестилась на икону в углу. Варвару Федоровну, после такого всплеска, силы как будто резко оставили, она притихла, обмякла и уронила голову. А потом плечи ее начали подрагивать, она всхлипнула пару раз, закрыла лицо руками и облокотилась на стол. Плечи ее тряслись все сильнее от сдавленных рыданий, через пальцы, закрывавшие глаза, стали просачиваться слезы. «Ооо-ёёёй! Ой, Господиии!!» глухо восклицала она сквозь ладони, рыдания становились все громче, а с ладоней на стол то и дело падали капли. Настасья и Клавдия сидели сумрачные, подавленные, иногда переглядывались и вздыхали. Они хотели бы уже уйти, но было совсем неудобно в такой момент. Так прошло несколько минут. Варвара Федоровна сидела все так же, облокотив руки на стол и закрыв ладонями лицо, плечи ее тряслись, временами она всхлипывала и вскрикивала «Ой, Господи! Господиии!!» и опять начинала рыдать, долго, безутешно.

На часах уже был одиннадцатый час, улучшив момент, когда Варвара Федоровна вроде как почти притихла, Клавдия и Настасья поднялись.

— Варя, ну ладно, пойдем мы.

Та подняла мокрое лицо с опухшими глазами и посмотрела на них.

— Пойдете? Да посидели бы еще…

— Да нет, пойдем. Поздно уже.

Они вышли из-за стола и направились к выходу. Варвара Федоровна, помедлив мгновенье, встала тоже и пошла за ними:

— Ох, бабоньки, простите если что!

— Да что ты, Варя. Спасибо за хлеб за соль, и ты на нас не обижайся если что.

— Я не обижаюсь. Сама, как дура, принялась ругаться, скандал затеяла с Люськой. А из-за чего все — уж и сама не помню. Но вы приходите еще.

— Хорошо, придем.

Они уже сходили с крыльца, а Варвара Федоровна говорила им вслед:

— Приходите на Новый год. У меня гости будут, Леша приедет, сынок, и Витенька мой тоже приедет…

— Хорошо, хорошо. Спасибо, — они поспешно сошли с крыльца и пошли к калитке.

Глава 11

Варвара Федоровна вернулась в избу. Было непривычно тихо, только было слышно как идут часы. Она начал убирать со стола, отнесла тарелки в мойку, оставшиеся продукты в холодильник. Потом присела на диван. За окном уже была ночь, небо было ясное и звездное, в окно светил месяц. Тягостно стало на душе Варвары Федоровны, одиноко. Она утерла глаза углом платка, встала и подошла к старому комоду, стоявшему между окнами, открыла верхний ящик и достала конверт. Потом прошла в спальную к столу, включила настольную лампу и села. Некоторое время она рассматривала конверт, погладив его пару раз ладонью, на нем был изображен самолет с парашютистом и написаны ее адрес и имя. Полюбовавшись конвертом, она достала из него письмо (конверт был уже вскрытым), положила его перед собой на столе, раскрыла и разгладила ладонями. Это было письмо от Вити, его последнее письмо бабушке, написанное уже из военной части. Письмо было уже старое, с потертыми краями и бледноватыми буквами, в нескольких местах чернила расплывались, словно на них что-то капнуло. Варвара Федоровна надела лежавшие на краю стола очки и принялась читать, утирая слезы уголком платка.

«Дорогая бабушка, извини, что не написал раньше, но никак не получалось. У меня хорошие новости, я поступил в институт куда хотел, и меня взяли в армию. Я десантник! Три дня назад давал присягу и сейчас живу в общей казарме. Я тебе пришлю фотографию с письмом…

Варвара Федоровна посмотрела на стоявшую тут же, на столе возле ее кровати, ту самую фотографию в рамке. На ней стоял Витя в новенькой гимнастерке и тельняшке под ней, на голове голубой берет, а в руках автомат со штыком. Стала читать дальше.