Витязь в овечьей шкуре

— Зачем, — спросил он у Наташи, — вы пришли сюда ночью? — Она смотрела на него непонимающе. — И за каким хреном, — продолжал он тем же тоном, — вы привели с собой милиционера?

— Ну… Я была в саду… — Покровский поглядел на нее и сощурился, пытаясь ухватить суть. Она кинула на него затравленный взгляд:

— Перед тем как отправиться в Москву, я сидела в саду… И тут встретила знакомого милиционера.

— Он случайно прогуливался поблизости с пистолетом, — подсказал Покровский.

Из комнаты, куда ушел Негодько, донеслось идиотское хихиканье, потом какой-то стук, и женский голос произнес: «Пупсик!»

— Он сказал, что поступил сигнал, — проигнорировала Наташа его замечание. — По поводу того, что в этом доме творится нечто.., невообразимое.

Генрих снова зарыл усы в колени и длинно всхлипнул:

— Бес попутал, Андрей Алексеич-и-ич!

— Я ничего не понимаю! — воскликнул Покровский, хватаясь за голову.

В это время в каминный зал вошел сердитый Негодько. В руках у него было несколько листов бумаги, исписанных мелким почерком. Следом за ним семенила та самая девица, только теперь она была в платье, хотя и босиком.

— Допрос гражданки Симошкиной закончен, — сообщил Негодько. — Гражданка оказала сопротивление органам милиции, пыталась фамильярничать и была строго предупреждена.

Вышеозначенная гражданка Симошкина, растрепанная и несчастная, вертя задницей, направилась к Бубрику и заявила:

— Ах, Аркашка! Ты не представляешь, до чего он темпераментный! Я бы и ему стриптиз показала, но он не захотел. Заставил меня рассказать всю подноготную. И как я сюда попала, и зачем, и чем мы тут занимались…

— А-а-а! — пуще прежнего зашелся Генрих. — Андрей Алексеич, я просто старый козел! Ну, убей меня!

Покровский оглядел все собрание и остановил взгляд на Наташе. Подошел к ней близко, наклонил голову и тихо спросил:

— Из-за чего он так сильно расстраивается?

— Помнишь, Андрей Алексеич, — неожиданно вскинул голову Генрих, — как ты со своим лучшим другом Стасом разругался в прошлом году? Ох, как ты лютовал! А все потому, что он.., что он.., с молоденькой девчонкой крутил любовь. Со студенткой.

— Конечно. Когда я вижу своих ровесников, гуляющих со студентками, сразу же начинаю волноваться за собственную дочь.

— Вы правда такой сердитый? — с любопытством спросила гражданка Симошкина у Покровского и сунула в ярко накрашенный рот сигарету.

— Правда, — ответил за него Бубрик и протянул ей огонек.

Покровский посмотрел на Наташу, она озадаченно почесала бритую макушку и шепотом сказала:

— Не смотрите на меня, я ничего не знаю про то, что здесь творилось.

— Ты сказал, что это отвратительно… Что ты никогда не простишь человеку, который так безответствен, что проводит время с молоденькими девушками… — завывал Генрих.

— А! — встрепенулась Наташа и спросила у Симошкиной:

— Сколько вам лет?

— Девятнадцать, а что?

Генрих схватился за сердце, а Негодько сообщил:

— Граждане платили девушке за стриптиз. Она приходила сюда несколько раз в неделю и красиво раздевалась.

— А что, нельзя? — весело спросила Симошкина. — Аркашка, между прочим, художник. Я, может, его модель! Он за это мне и платил. Пойди, докажи обратное!

— Не буду я ничего доказывать, — отмахнулся Негодько. — Я был введен в заблуждение вашим голым телом, в неподвижности лежавшим на кровати.

— Милиция подсматривает в окна! — пробормотал Бубрик и тоже закурил, присев на край стола.

— Интересное дело! — парировал Негодько. — А как еще милиции добывать оперативную информацию? К нам поступил сигнал, мы пошли и заглянули в окно.

— Так вас что, много? — удивился тот.

— Генрих, прекрати немедленно! — сердито сказал Покровский. — Что тебе в голову пришло задумываться о моей реакции? Это твоя личная жизнь.

— Я решил… Если ты уж со Стасом разругался… А он — твой лучший друг…

— Ты тоже — мой лучший друг, — напряженным голосом заявил Покровский. — Так что возьми себя в руки и иди домой.

— Да-да, — пробормотал эконом и, пошатываясь, поднялся на ноги. — Я, пожалуй, действительно пойду.

— Мое появление здесь не имело к тебе никакого отношения. Со второго этажа я увидел Наташу, которая пряталась в кустах. И я решил взглянуть, все ли с ней в порядке. Пошел за ней и пришел к Аркадию.

— Вы следили за мной! — немедленно воскликнула та.

— Следил, — согласился Покровский без тени раскаяния. Потом перевел взгляд на Негодько и сказал:

— А я вас знаю. Вы приходили тогда в гостиницу в поисках Серохвостовой.

— Хорошая фамилия, — похвалил Бубрик. — Запоминающаяся. Почти как моя. Серохвостова…

Да, это супер.

В кармане у Негодько неожиданно зазвонил мобильный.

— Ну вот что, — сказал он, послушав некоторое время трубку. — Мне надо срочно ехать. Вы способны, — повернулся он к Покровскому, — сопроводить Наталью Смирнову с собакой до дому и потом надежно бдить?

— Да поезжайте уж, — махнул рукой тот. — Раз уж я сюда за ней пришел, уведу обратно.

Негодько коротко кивнул, проследовал к двери и ушел в темноту, пообещав Наталье:

— Не бойтесь, я вас не брошу.

— Батюшки святы! — воскликнул Бубрик, показывая на настенные часы. — Без четверти час.