Витязь в овечьей шкуре

Девушка улетучилась, а Наташа подперла голову рукой и принялась глазеть по сторонам.

Бритоголовый на самом деле никуда не делся, он просто дал Наташе возможность успокоиться.

И только она устроилась за столиком, он материализовался возле «Бригантины» и принялся изучать обстановку через стекло, встав так, чтобы его не было видно из зала.

Пока Наташа расправлялась с салатом, к кафе с шиком подкатил Сева Шевердинский, схватил с заднего сиденья папочку и потрусил к двери.

— Салют! — крикнул он, едва ворвавшись в помещение. — Давай сюда большую человеческую благодарность! — И подставил щеку для поцелуя.

Наташа чмокнула его сладкими губами и потребовала;

— Теперь документ.

Сева протянул ей папку и стал рассказывать:

— Я сейчас ехал мимо одной презентации. Пончики «Лето» ела? Так вот — тут поблизости павильон, а там настоящий цирк на площади. Куча детей, милиция, пожарные… Я даже остановился и вышел поглазеть. Правда, толпа такая, что ничего не видно. Но мне сказали, там выступают известные комики братья Серохвостовы.

Наташа проглотила неразжеванный кусок торта и спросила:

— А почему пожарные?

— Не знаю, наверное, для страховки. Там уже кто-то висит на пожарной лестнице. И стреляют из ракетниц.

— Сева, если я когда-нибудь останусь без работы, купи мне в качестве утешения пакетик пончиков «Лето».

— Ладно, — ответил Сева, который, конечно, ничего не понял. — А что там у тебя в бумажке-то? — Он имел в виду заключение экспертизы.

— Сейчас-сейчас.

Наташа углубилась в чтение, потом вскинула голову и воскликнула:

— Сева, все сходится! Земля подтвердила!

— Наталья, кем ты себя вообразила — космонавтом Гречко? Какая Земля тебе подтвердила?

О чем ты говоришь?

— Сева, я раскрыла страшное преступление!

Даже два страшных преступления. Только доказательств у меня по-прежнему нет.

— А экспертиза?! — возмутился тот. — Я носился по городу, как подстреленный заяц, чтобы тебе срочно что-то такое доказать. И теперь ты говоришь, что экспертиза все подтвердила, но доказательств по-прежнему нет!

— Это очень длинная история. С волками, маньяками, людоедами и отравленными женщинами.

— Ого! — Сева откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. — Приключения Индианы Джонса! Ты случайно не заказывала на сладкое обезьяньи мозги?

Наташа с отвращением посмотрела на него, потом бросила равнодушный взгляд на молодого человека, который шел к их столику, и тут зрачки ее расширились, словно у кошки, попавшей в темную комнату. И она простонала:

— О боже мой, нет!

— Что? — спросил Сева, которому официантка принесла дюжину мисочек и тарелочек и теперь расставляла их на столе.

— Это Игорь Калашников!

— Он кто — маньяк или отравитель? — поинтересовался Сева.

— С этим человеком мы прожили вместе почти год. Потом он убежал от меня, и я о нем ничегошеньки не знала. А теперь — вот он идет.

— Так ты радуйся, дурочка!

— Чему мне радоваться? Я уже успела полюбить другого.

— Хорошо, — похвалил Сева. — Влюбляться надо чаще. Скорость в этом деле выдает богатство натуры.

Вероятно, эту сентенцию он придумал сам для оправдания бурно проведенной молодости.

— Ната, это в самом деле ты, — констатировал Игорь Калашников, остановившись возле их столика, и посмотрел на нее лучистыми глазами.

— Здрасте! — поздоровался Сева, успевший туго набить рот капустным салатом.

— Да, Игорь, это я, — покорно согласилась Наташа. Немного подумала и добавила:

— Давно не виделись.

— Еще бы! Тебя нет дома, и ты не отвечаешь на звонки… Я весь извелся.

У Игоря Калашникова была внешность, очень подходящая для костра и гитары, — широкие плечи, сильные руки, борода, низкий голос и глаза, обрамленные лукавыми морщинками.

— С тех пор как ты убежал в командировку, — заметила Наташа, — я живу новой интересной жизнью.

— С ним? — Калашников кивнул на Севу, поедавшего пищу с удовольствием и соответствующими этому удовольствию звуками.

— Да нет, я просто так, покушать зашел, — чавкнув, признался Шевердинский. — Вы присаживайтесь!

Наташа наступила недалекому Севе на ногу, но было поздно — Калашников отодвинул для себя стул и сел. Он выглядел напряженным и внимательным, словно егерь, услышавший стрельбу в лесу.

— Ната, я понял, что мой отъезд был большой ошибкой, — сказал он и положил свои большие руки на стол. Эдакий настоящий мужчина — немногословный и сдержанный.

— Командировка дала тебе от ворот поворот? — съехидничала Наташа.

На самом деле ей вовсе не хотелось с ним пикироваться. Ибо в голове у нее был один Покровский, ради которого она теперь рисковала жизнью, твердо рассчитывая на взаимность, и Калашников никак не вписывался в ее ближайшие планы.

— Неужели в твоем сердце ничего не осталось? — проникновенно спросил он.

— В моем сердце осталась твоя грязная рубашка, которую ты «забыл» в шкафу для отвода глаз.

Тем временем в машине с затемненными стеклами, припаркованной возле входа в «Бригантину», происходил очень содержательный разговор.