Витязь в тигровой шкуре

Наконец она сказала:
«Ты мне матери дороже,
Но моё существованье
Лишь на вымысел похоже.
Кто я? Странница простая
С несчастливою судьбой.
Не хочу хулить я бога,
Не откроюсь пред тобой».

И решила про себя я:

«Понуждать её не время,
Пусть рассеется сначала
Молодых печалей бремя.
Успокоится девица
И расскажет всё сама, —
Кто торопится без толку,
Сам лишается ума».

Сказание двадцать первое. О том, как Фатьма рассказала мужу о своей пленнице

Эту деву молодую,
Станом сходную с алоэ,
От свидетелей нескромных
В тайном скрыла я покое.
Никому не говорила
Я о пленнице моей,
Только негр, слуга мой верный,
Мог входить в покои к ней.

День и ночь струились слёзы

У неведомой девицы,
Над пучиной глаз чернильных
Висли копьями ресницы,
Чаши слёз точили очи,
И чудесных губ коралл
Белизну зубов жемчужных,
Открываясь, оттенял.

Не нуждалась эта дева

Ни в шелках, ни в одеяле,
Только шалью покрывалась
И была всегда в вуали.
Руку под голову клала
И спала на ней всю ночь;
И, едва коснувшись пищи,
Отсылала блюдо прочь.

Этой редкостной вуали

Удивлялась я немало.
Ткань её была, бесспорно,
Крепче всякого металла,
Но была она прозрачна,
И нежна, и не тверда.
Я нигде подобной ткани
Не встречала никогда.

Так со мной вдали от мира

И жила моя бедняжка…
Дни за днями проходили,
Но она страдала тяжко.
Много дней я размышляла,
Как мне бедной пособить.
Наконец решила мужу
Тайну я свою открыть.

Как-то раз пришла я к мужу

И, обняв его, сказала:
«Расскажу тебе, мой милый,
То, что раньше я скрывала.
Поклянись мне страшной клятвой,
Что не скажешь никому,
О моей великой тайне,
Даже другу своему».

Муж сказал: «Пускай о скалы

Я ударюсь головою,
Если недругу иль другу
Эту тайну я открою!»
Рассказала я Усену
Об отшельнице моей,
И взяла его за руку
И свела в покои к ней.

Увидав моё светило,

Муж воскликнул в изумленье:
«Неужели это солнце —
Нам подобное творенье?»
Пали мы перед девицей
И сказали: «О луна!
Что, скажи, тебя сжигает?
Чем душа твоя больна?

Где, скажи, найти лекарство,

Чтоб помочь великим ранам?
Отчего рубин прекрасный
Ныне сделался шафраном?»
Я не знаю — услыхала
Нас девица или нет,
Но свои сомкнула розы
И ни слова нам в ответ.

И когда она, бедняжка,

Поднялась с унылым стоном,
Показалось нам, что солнце
Скрыто огненным драконом, —
Тусклый взор её светился,
Полон гневного огня.
«Тяжко мне, — сказала дева. —
Уходите от меня!»

Плача, дева походила

На угрюмую тигрицу.
Мы заплакали с ней вместе
И покинули девицу.
С этих пор, дела покончив,
Навещали мы её,
И томилось вместе с нею
Сердце бедное моё».

Сказание двадцать второе. О том, как Нестан-Дареджан попала к царю морей