Вивиен Ли

Конечно, Ануй написал пьесу в 1942 году, в оккупированной Франции, и «абсурдный» бунт героини адресован тем, кто склонил голову перед фашизмом, полагая сопротивление бесполезным. Однако «Антигона» не устарела и в 1948 году — как будто в мире исчезли трусы, равнодушие отступило перед нетерпимостью к злу и насилию, а немногие, кто не может смириться с обывательским компромиссом, увенчиваются лаврами триумфаторов! Вивиен Ли твердо знала, почему она выбрала «Антигону», и Оливье уступил.

В день премьеры сторонники Вивиен Ли в театре «Нью» были в меньшинстве. Занавес поднялся. Оливье в вечернем костюме (Хор) представил действующих лиц на аскетически оформленной сцене. Посредине — столик, за которым задумался правитель Фив Креон. На ведущих к трем дверям ступеньках — три стражника в шинелях (XX век!), старая кормилица, сестра героини Исмена, жених Антигоны Гемон. В глубине, у низкого барьера, обозначающего стены, вяжет жена Креона Эвридика. С противоположной стороны, также у «стены», стоит, задумавшись, Антигона — Ли.

Чем-чем, а даром сценического присутствия Вивиен Ли обладает — ее нельзя не заметить, хотя стоит в глубине и молча, положив худенькие руки на колени, смотрит в себя, вглубь, в будущее. Маленькая, бледная, по-мальчишечьи остриженная девушка. Серьезное, значительное лицо. Спокойная, слишком спокойная поза подсказывает — она на пределе, как пружина, что вот-вот освободится, и тогда несдобровать никому из остальных героев, даже не заметивших, что Хор закончил свой печальный комментарий.

Поначалу казалось, что актриса не изменила своей, не раз подвергавшейся нападкам манере: трогательно высокий голосок, хрупкая женственность инженю, очаровательно светлая улыбка. Кормилице и в голову не придет, что такая девушка может ночью — в поле — подстерегать момент, чтобы похоронить тело брата, оставленное разлагаться на страх возможным бунтовщикам. Вивиен Ли — опытная актриса, и, когда надо, в ее голосе пробегает усталость, в улыбке проскальзывает тоска, а романтическая приподнятость ее гимна природе (в контраст с окаменевшей пластикой движений) предвещает драму, не попятную ни кормилице, ни публике. И все же — разве может эта романтическая инженю сыграть Антигону?!

И вдруг зал затаил дыхание. Когда на сцену вышла Исмена и в первых же звуках ее поспешной, льстиво извиняющейся речи зазвучала ложь и трусость, когда в качестве якоря спасения она бросила в лицо сестре подленькую фразу: «Ты сошла с ума!» — Антигона преобразилась. Низкий, властный голос (как не удивиться — на целую октаву ниже!) — по коже пробегает холодок… Глубокий, потемневший от разочарования взгляд. Спокойная, непреклонная воля — как будто Скарлетт предложили сохранить Тару, если она предаст Эшли, или Эмма Гамильтон узнала, что ей придется отречься от Нельсона, или Майре Лестер обещали вернуть молодость и любовь ценой подлости и унижения.

Поразительнее всего в этой Антигоне ее одиночество, отделившее героиню от остальных невидимой, но совершенно реальной стеной. Вот откуда этот режущим укором взгляд, усталое спокойствие, низкий, негодующий голос: Антигона знает главное — не слова, не доводы разума определяют выбор людей, а сила или слабость их духа, и по игре судьбы она — юная, влюбленная в жизнь и в красоту девушка — сохранила здесь силу духа и обязана бросить вызов Пустоте. Потому-то она мешает всем, всех раздражает, кажется всем безумной.

Конечно, Оливье рисковал: эта пьеса — поединок идей, но зал уже во власти Вивиен Ли. Всех захватил поединок Антигоны с Исменой, с белокурым, безвольным Гемоном, с тупым и жадным стражником, наконец — с циником Креоном. Антигона говорит, убеждает, спорит, кричит, наступает, и все, что происходит в ее душе, — перед зрителем. Каждый шаг в трагической игре, в старом споре с жизнью, которая вечно заставляет героинь Вивиен Ли выбирать — благополучие или муки, смерть или позорную жизнь. Только в этой пьесе героиня проходит весь путь до неизбежного конца.

Такой Вивиен Ли еще не видели. Притихший зал старался не упустить ни слова в длинном споре Антигоны с Креоном, которому так хочется избежать неприятностей и убедить эту колючую, непослушную девчонку забыть слово «нет» и вместе со всеми говорить «да!». Час назад многие не верили, что актриса сыграет героиню Ануя. Теперь они удивлялись ее владению голосом, ее темпераменту, ее умению передать оттенки чувства и мысли героини.

Без Героя нет трагедия, и Антигона Вивиен Ли была трагической героиней — непреклонным, неумолимым голосом совести и правды, живым символом стойкости и неподкупности, человеком, который не примет компромисс. Моменты смятения, усталости, минутных колебаний придавали поединку двух главных героев пугающую достоверность, помогали узнать современницу в персонаже античной трагедии, выведенном на сцену одним из свидетелей недавней трагедии 40-х годов XX века.