Византийская астрология. Наука между православием и магией

Нельзя утверждать, что такой астрологический мистицизм разделяли все астрономы и математики Андроника II, не говоря уже о духовном отце этой группы, монахе Иосифе. Но философская религия, особым выражением которой она была, оставалась общей для них всех и резко отличала их от других, «неполноценных и необразованных», которые считали, что могут обойтись без философии. Хотя не все соглашались с тем, что астрология — это непременная цель программы обучения науке, все, с другой стороны, верили в необходимость пройти каждую ступень этой программы, чтобы достичь полного знания «причин бытия», начиная с физики и заканчивая умопостигаемым, — поскольку астрология занималась симпатическими связями между ними, без нее трудно было обойтись. Только благодаря углублению в нее ум может освободиться от материи и достичь понимания Божества. Даже если заключение «Гермиппа» было не по вкусу Иосифу или Метохиту, общая цель всего труда вряд ли им не нравилась. Общепризнано, что три диалога, «Гермодот», «Мусокл» и «Гермипп», раскрывают соответственно три степени духовного воспитания: практическую или этическую (совершенствование в добродетели), физическую (овладение природой, понимание бытия) и теоретическую (созерцание вечного). Это та же самая схема, которую Иосиф изложил в своей энциклопедии, а Метохит — в своих философских трудах, особенно в трактате «Этика, или об образование»[724].

Астрология и исихазм. Эта трехчастная схема никоим образом не была изобретением философов-астрономов времен Андроника II и не принадлежит им одним. Восходящая к греческой философии, она была адаптирована Филоном к нуждам еврейского монотеизма, отчего платонизирующие Отцы Церкви (Ориген, Григорий Нисский, Евагрий, Псевдо-Дионисий, Максим Исповедник) применили ее к «жизни во Христе» — к посвящению в таинства и прежде всего в аскетику. Впоследствии аскеты-мистики Χ—ΧΙ вв., Симеон Новый Богослов и его ученик Никита Стифат, переняли ее, и она вошла в лексикон их духовных наследников, монахов-исихастов XIV в. Так, Григорий Синаит, с которого начинается расцвет исихазма, его ученик и апологет этого движения Григорий Палама, патриархи-исихасты Каллист и Филофей, которые были агиографами двух этих Григориев соответственно, говорят о трех этапах духовного преуспеяния: практическое совершенствование в добродетелях, восприятие природы существ, созерцание божественного света[725].

Но если этот лексикон исихастов и был ближе к словарю философов и отражал, по крайней мере, в случае Григория Паламы, схожее образование, то их мышление было совершенно иным[726]. Исихасты верили, что достигают просветления с помощью молитвы и аскезы, не нуждаясь в светских штудиях для изучения универсальных причин, знание которых было в их глазах лишь вторичным следствием, но никоим образом не главной целью их усилий[727]. Их позиция была очень похожа на позицию невежды, выведенного автором «Гермиппа»: тот с трудом поднимается на вершину теории, минуя астрологию, но затем рискует споткнуться и безвозвратно рухнуть, занимаясь этой материей, потому что ему не хватает промежуточных основ научной подготовки. С другой стороны, для этого тезиса «Гермиппа» существенно то, на что Григорий Палама нападает в начале своих «Триад в защиту священно безмолвствующих», написанного в 1338 г.: