Византийская астрология. Наука между православием и магией

Вместо того, чтобы клеймить еретиками тех, кто совсем не таков и кого святые отцы не называют таковым, лучше внимательно постичь смысл их сочинений. Именно по соображениям икономии Святые Отцы и гражданское законодательство обрекли астрологов на молчание. Святые Отцы хотели избежать превращения астрологических предсказаний в препятствие для веры, создавая у христиан впечатление, что стихии — это божественные и разумные существа. Действительно, большинство людей доверчиво и тупоумно и потому приписывает им руководство земными делами, впадая в заблуждение безбожия или многобожия. Так объясняются слова пророка Исайи, обращенные к Вавилону: «Где твои астрологи? Пусть они станут и спасут тебя» (Ис 47, 13). Ирония пророка адресована тем, кто возлагает свои надежды на стихии, а не на их Создателя, — тем, кто, в противоположность нам, не верит в силу Божью, способную помешать осуществлению того, что предсказано и грядет. Этому не препятствует то, что известное заранее действует так же, как и другие орудия войны: оружие, войска, кони, устройства, стратегия, разведка. Бог свидетельствует об этом через Своего пророка, который прямо ссылается на астрологию: не имеет названия то, что не имеет сущности. Астрология, как и все остальные орудия войны, обладает внутренней силой, которая могущественна при наличии Божьей помощи, но без нее ничтожна. Бог справедливо наказал вавилонян за злоупотребление наукой, которую Он им дал, иронически обвиняя их в отсутствии веры. Действительно, нам, верующим в Его всемогущество, Писание неоднократно приводит аргументы против тех, кто обожествляет тварь и полагается только на физическую силу. Об этом свидетельствует победа Давида над Голиафом: кто использовал оружие, надеясь на милость Божью, победил противника, который доверил свое спасение только оружию. Вот почему апостол Павел говорит, что стихии бедны (Гал 4, 9), — это означает, что Бог может приостановить их естественную силу, когда хочет совершить чудо. Мы знаем библейские примеры печи Вавилонской (Дан 3, 20–26) и воды, которая закипелапо молитве пророка Илии. Наши глаза подтверждают очевидное. Всякий раз, когда благодаря молитве и милосердию удается избежать предсказанной астрологами катастрофы, мы обнаруживаем в этом свершившееся чудо, равно как и в противном случае, когда дело с хорошими предсказаниями превышает все ожидания, по милости Божьей. То же случается и в медицине: когда врачи отчаиваются в возможности вылечить больного, но он выздоравливает благодаря своим добрым делам и покаянию, мы приписываем это Божьей силе и не оскорбляем медицину, считая это ее ошибкой. Точно так же следует судить об астрологии, ведь она, как и медицина, есть искусство предотвращения прогнозируемых зол: и то, и другое — это «техническое предсказание» (ἔντεχνος στοχασμός)[572]. Что же касается значительного увеличения благ, предвиденного астрологами, то мы приписываем это Божьей силе, ведь в противном случае это не было бы чудом и не считалось бы таковым. Мы не провели бы справедливого различия между силой Бога и природой неба и не восхитились Богом, дивным в Его делах. Но с того момента, как мы полностью осознали, что природа небес бесчувственна и не жива, мы говорим, что небо — это престол Божий (Мф 5, 34) и содержит те милости, которые позволяют познать безмерную силу Того, Кто на нем восседает. Поэтому тем, кто хочет хорошо и правильно мыслить, необходимо внимательно изучать небесные предметы, чтобы величие Бога было известно Его созданиям, ибо «небеса возвещают славу Божью» (Пс 18, 2) не словом и голосом, но своей силой беззвучно звучать в мыслящих ушах. Именно таким образом они и проповедуют божественную силу и провидение, так что наблюдающий их ученый достигает еще более разумного понимания Бога и просвещается в познании Бога силой, скрытой в небесных телах: видя их со-единения и противостояния, он уразумевает мудрость и божественный разум Творца.

Если престол, одежда или сандалии человека, блиста-ющего добродетелью, получают от него некоторую неощутимую силу и энергию, то это не просто предмет, который мы видим, глядя на него сердечными очами. Мы ощущаем силу того, кто им пользовался, и когда прикасаемся к предмету с благоговением, то получаем от него благодать. Мы приближаемся к престолу императора с уважением, представляя себе того, кто недавно сидел на нем, и почитаем престол благодаря славе того, кто его занимает. Ни один человек не бывает по природе столь разнуздан и безрассуден, чтобы не сдержаться, увидев перед собой императорский престол. Как же тогда можно считать, что престолу Божьему не хватает энергии, благодати и тайной силы настолько, что мы забываем о его славе? Как при таком отношении избежать порицания со стороны здравомыслящих людей? Впрочем, мы не поклоняемся и не почитаем этот престол, но лишь созерцаем его и воспринимаем его энергии.