Византийские легенды

Когда он их отпустил, и Симеон с Иоанном вышли, они стали говорить так: «Боже великого раба твоего, путеводи нас, беспомощных чужеземцев, ибо не знаем ни мест сих, ни страны сей. Но, идя к тебе, мы обрекли себя смерти в безбрежной пустыне этой». И вот Иоанн говорит Симеону: «Что будет? Куда мы пойдем?». Тот ответил ему: «Давай повернем в правую сторону, ибо правая сторона — благая».[164] И, идя так, дошли до Мертвого моря и реки, называемой Арнон. По устроению божию, ибо бог не оставляет верящих в него всем сердцем, они нашли место (там жил какой-то старец, за несколько дней до того почивший), где было немного утвари и пригодная для еды трава; ею и питался старец, там покоившийся. Преславные, увидев место то, возликовали, точно нашли какое сокровище, ибо поняли, что оно уготовано и дано им самим господом. Они стали благодарить бога и великого старца, говоря: «Истинно по молитвам его мы счастливо совершили путь сей».　

Когда они пробыли там немного дней, враг душ наших, диавол, сверх сил которого было терпеть добродетель рабов Христовых, начал искушать их — Иоанну он внушил тоску по жене его, а Симеону — великую любовь к матери. И, когда один из них испытывал угнетение, тотчас говорил другому: «Встань, брат, помолимся». И они повторяли молитву великого старца (она была такова: «Господи, вложи им в сердце слова этой молитвы моей»), которую оба, оказалось, помнили слово в слово. И они творили ее при всяком искушении и при всякой просьбе к богу. Иногда диавол разжигал их, как рассказывал святой юродивый, на вкушение мяса и вина и снова внушая им страх перед властями и небрежение подвигом своим, так что всячески старался заставить покинуть пустыню и возвратиться в монастырь. Также он внушал им сны, а иногда многоликий змий этот представлял им в видениях друзей их плачущими или безумными и многое другое, о чем невозможно рассказывать, самому не испытав подобного искушения. Но всякий раз как они вспоминали венцы, которые узрели на головах друг у друга, поучение и слезы старца, на сердце их как бы проливался святой елей, и оно утешалось.　

Владыка Никон тоже являлся им во сне — он то наставлял их, то молился за них, а иногда обучал словам псалмов. И они просыпались, наизусть помня все, что от него слышали во сне, и были в великой радости от этого, ибо знали, что старец печалится о них, и на деле убеждались в этом. Ведь Симеон в своих молитвах прежде всего просил бога, чтобы успокоилось сердце матери его и укрепилось, а Иоанн, чтобы бог призвал к себе жену его, и скончалась любовь ее, питаемая памятью о нем. Бог, рекший, что «желание боящихся его он исполняет»,[165] услышал обоих. Спустя два года честной Симеон по воле божией узнал, что мать его теперь беспечальна[166] и ночью видит его во сне, и он утешает ее, и говорит ей по-сирийски «„Ла дéхре, лих éм“[167] (а это значит «не печалься, мать»), ибо мне и почтенному Иоанну хорошо, и мы здоровы, и служим при царском дворце, и вот на нас венцы, которыми украсил нас царь, и богатые одежды. Утешь отца брата Иоанна и скажи, что он вместе со мной служит царю. Потому не печальтесь». И авве Иоанну предстал в видении ангел, говорящий ему: «Вот, теперь отца твоего я сделал беспечальным и жену твою скоро возьму к себе».