Византийские легенды

И вот императрица, в великой своей мудрости и проницательности обдумав это и рассудив, повелела призвать и освободить всех, кто за православную веру был отправлен в изгнание или заключен в тюрьму, и предуставила им прибыть к ней в царственный град. Повсюду рассылались указы, собирающие исповедников Христовых и мучеников, и из всех земель и городов, как с весенних лугов прекрасные цветы, явились одушевленные столпы Христовы. И на глазах исполнялось слово Священного писания: «Возведи очи твои, Сион, и посмотри вокруг — все собираются к тебе отпрыски твои.[353] Ибо идут от восхода и от заката, от севера и от юга поклониться царю твоему здесь». Когда они сошлись, благочестивая Феодора повелела собрать все духовенство и мучеников в одном из покоев дворца, чтобы в присутствии всего синклита и великого множества народа ясно возвестить всем православное постановление относительно святых икон. И по божественному решению упомянутой императрицы и юного сына ее, я разумею императора Михаила, а также иерархов божиих и святых мучеников, восставшие на святые иконы были преданы всяческой анафеме, так что из-за неожиданности и внезапности происшедшей в государстве перемены нечестивый Иоанн,[354] который во время то по смятению и помрачению умов правил троном архиерейства, едва не отдал злую свою душу. Постановлением благочестивых императоров и священного собора святых отцов Иоанн, эта губительная язва, был осужден, предан вечной анафеме и с позором изгнан с апостольского престола и из города. У всех была одна общая забота — кого откровение господа бога поставит управлять высшим престолом церкви. Взоры всех обратились на великого поборника благочестия, я разумею премудрого Михаила, дабы ему было вверено церковное кормило, так как он был синкеллом святого града господа нашего Христа, отличался в богословской мудрости и претерпел многие утеснения и пытки за Христа и его икону.　

Но отец наш, великий Михаил, не принял этого, ибо всегда имел подлинное смирение перед Христом, говоря, что он по малости своей недостоин такой чести. И вот святой собор вместе с упомянутой императрицей по божественному совету премудрого Михаила решил обратиться к великому Иоанникию,[355] который вместе со своим сподвижником чудотворным Евстратием, игуменом Агаврского монастыря, подобно светильнику, блистал тогда на горе Олимпе своей угодной богу жизнью, пред- знанием и чудесами. Они сделали это, послав двух мужей от святого собора и одного придворного, так называемого спафария. Те отправились, дошли до горы Олимпа и, найдя праведника в лавре во имя святого пророка Илии, где он скрывался от еретиков, сообщили ему постановление святого собора и христолюбивых императоров.　

Человек божий, великий Иоанникий, выслушав их, весьма возликовал и тут же обратил к господу богу мольбу, прося его сжалиться над своими овцами и открыть того, кто достойно будет пасти православное его и святое стадо, которое он искупил кровью своей. Затворив перед упомянутыми святыми мужами двери сходного с пещерой малого того покоя, он велел им тоже молиться о том, чтобы господь указал мужа, который им надобен. На восьмой день моления своего Иоанникий, отперев упомянутую дверь и выйдя наружу, вручает им посох, сказав так: «Ступайте, дети, и отдайте посох сей монаху и пресвитеру Мефодию, сейчас изгнаннику в Элеовомитском монастыре»[356] И, сотворив молитву, отпустил их.　

Упомянутые богобоязненные мужи, архиереи и спафарий, вернувшись в счастливый Константинополь, сообщили это собору и царям. А те тотчас через скорохода приказали упомянутому пресвятому мужу прибыть в царственный град. Ибо так повелел полученный от святого посох, который указывал на того, кому предстояло пасти святую и апостольскую церковь божию. Муж этот, братья, — Мефодий, о котором мы выше упомянули.　

Когда это случилось и святой Мефодий прибыл в счастливый град Константинополь, где претерпел много мук за Христа и его святую и пречистую икону, его по воле божией и святого вселенского собора поставили патриархом, и он занял предназначенный ему богом апостольский престол. Он многажды предал еретиков анафеме и, изгнав всех их священнослужителей, очистил церковь божию от власти еретиков. Тогда-то по велению православных императоров он делает поборника благочестия, отца нашего богоносного Михаила, своим синкеллом и игуменом великого Хорского монастыря.　

Поскольку я упомянул об этом императорском и православном монастыре Хора, я коротко расскажу о нем. Итак, этот упомянутый мною святой монастырь благочестивейший и знаменитый владыка Юстиниан построил весьма большим, славным и пречудным.[357] Если кто назовет его[358] горой божией, горой Хорив и Кармил, горой Синай, Фавор, Ливан или святым градом на горе иерусалимской, не уклонится от истины. Упомянутый славный владыка повелел останавливаться в этом пресвятом монастыре прибывающим из Иерусалима иереям и монахам, а пропитание им уделять за счет императорской казны.