Византийские легенды

Когда палачи прекратили бичевание, император говорит святым: «Зачем вы пришли сюда, нечестивые?», желая услышать от них: «Чтобы принять вашу веру». Но так как святые молчали, ничего не отвечая ему и глядя в землю, император сказал эпарху: «Возьми этих нечестивцев, начертай на лицах их ямбы и передай обоих сыновьям Агари[342] — пусть доставят их на родину». Рядом с императором стоял тот, у кого были эти ямбы, по имени Христодул; ему император велел вслух прочесть стихи, добавив такие слова: «Не беда, если стихи нехороши». Он сказал это, зная, что подвижники Христовы в совершенстве постигли правила поэтики и могут осмеять стихи. Кто-то из присутствующих, желая угодить императору, заметил: «Эти люди, владыка, и не заслуживают лучших ямбов».　

Вот что сказали и что свершили суесловы те. Мы же приведем эти ямбы и повторим их в своем повествовании, поскольку знаем, что от этого не может быть вреда. Их счетом двенадцать, и они были начертаны в Претории на лицах святых исповедников Феодора и Феофана в правление Феофила и гласили так:

Подобно людям, что хотят увидеть град,
В котором Слово бог, вселенную творя,
Поставил некогда пречистые стопы,
Они пришли сюда в священные места,
Кощунства и хулы злокозненный сосуд,
Свершили много страшных и постыдных дел
Безбожномысленно, неверия полны.　
Отступников изгнали из святой земли,
Но в граде царственном убежище найдя,
Не отступили от нечестья своего.　
За то их осудил карающий закон:　
Они — преступники с начертанным лицом.*

* Перевод Г. Г. Шмакова.

Мы же, народ Христов, христолюбивое стадо, отвращаясь от такого его суесловия, скажем ему: «О, нечестивец и враг истины, ты называешь пресвятым сына божия, чей изображаемый в церкви образ похитил оттуда и предал огню? Ведь если бы мог, ты самое имя его уничтожил бы среди христиан, чтобы не звался он Христом и сыном божиим. Как же ты, нечистый, признаешь святым град, где сын божий и бог Слова ради спасения нашего познал таинство воплощения? Как же жителей его ты едва не предал смерти из-за веры их во Христа и его икону? Если эти святые, по твоему ложному слову, являются сосудом кощунства и хулы, как же мог их послать архителетарх и собор его и отцы пустынножители с боговдохновенным своим посланием к твоей зломысленности как мужей подлинно мудрых делом своим и словом? И если, как ты говоришь, они были изгнаны оттуда, как же святой собор и праведные отцы могли вручить им это послание? Что дурного они совершили, когда вошли в царственный град, и какое зло кому причинили? Ты считаешь злым и безумным, что они собственным примером и своими святыми православными посланиями путеводили многих верных из тьмы ереси к свету истины? Император, недостойный багряницы, достоин разве что насмешек. При твоем безумии и неправом образе мыслей неудивительно, что ты приказал начертать им лица и сделал их против собственной воли и желания мучениками за Христа, себе же уготовал вечные муки, к которым будешь присужден господом Христом, чей телесный образ на иконе отрицал вместе с отцом твоим, сатаной. Когда херувимы с пламенным мечом увидят, что лица праведников начертаны, они в благоговении отступят и дадут им войти в рай. Ты хотел преследовать их, но господь, справедливо судящий в своем справедливом гневе, помешает такому твоему намерению, чтобы святой и преславный град божий, Новый Иерусалим, не лишился подобных светочей, но украсился ими, вправив их в венец царства, как драгоценные камни. Ты вскоре подпадешь губительной смерти и вечным мукам, их же святые и пречистые останки церковь божия сохранит у себя как сокровище некрадомое и императорскую багряницу, а пресвятые и честные души их примет на вечное ликование со всеми святыми горний Иерусалим, матерь первородных, чей основатель и владыка — бог».　

Но вернемся к своему рассказу и посмотрим, что повелел враг истины и что претерпели мученики Христовы. Ибо, как мы уже сказали, император велел Христодулу вслух прочитать ямбы святым, а после того как это было сделано, распорядился отвести их в тюрьму Преторий и начертать стихи на лицах их. Когда святых увели от императора в Преторий и они вступили под своды так называемой Фермастры, тотчас вбегает какой-то человек с требованием вернуть узников. Сейчас же их вновь препроводили к императору. Увидя их, Феофил говорит: «Возвратившись в землю свою, вы, может быть, будете говорить, что вот мы, мол, насмеялись над императором ромеев,[343] но я ранее насмеюсь над вами и, предав жестоким пыткам, отошлю восвояси».