Византийские легенды

Прошло немало дней, а святые голодали, не желая брать никакой пищи от слуг жестокого тирана, так как те были еретиками и христоненавистниками, и хотя император посылал им многое: финики, винные ягоды и все, чем, он знал, питаются подвижники, они этого не принимали, сказав по слову святого псалмопевца Давида: «Елей грешника да не умастит главу мою»,[324] ибо решили скорее умереть голодной смертью, чем вкусить от этих даров.　

Тогда император через одного ученого мужа, способного говорить и слушать других, имя которого я намеренно не называю, обратился к ним, говоря: «Почему добродетель ваша и мудрость ваша, исполнившись злого намерения, желает смерти и не повинуется постановлению православного собора, осудившего и изгнавшего из церкви божией идолослужение?[325]Разве не знаете реченного Давидом об этих идолах: „есть у них уста, но не говорят, есть у них глаза, но не видят, есть у них уши, но не слышат, есть у них ноздри, но не обоняют, есть у них руки, но не осязают, есть у них ноги, но не ходят; и они не издают голоса гортанью своею".[326]Не таковы разве святыни ваши? Потому говорю вам — внемлите мне, признайте вселенскую церковь и получите немалую честь, ибо я поставлю вас архиереями выдающихся престолов; оставьте свое намерение погибнуть ужасной смертью».　

Когда истинно православные исповедники и отцы наши услышали это, они громко вскричали: «Да не отречемся мы ни от изображенных на иконе господа нашего Иисуса Христа, ни от матери его, ни от святых его», и воскликнули: «Пусть даже прольется кровь наша. Передай пославшему тебя еретику и немилосердному тирану так: „Бей, ссылай, казни, делай, что тебе угодно и что желаешь. Ничего иного не услышишь от нас, как поклоняемся, почитаем, лобзаем и веруем в икону бога нашего Христа, и матери его, и святых его и с радостью умрем за него“». Удалившись, злокозненный приспешник нечестивого императора говорит императору: «Мы потерпели поражение, владыка, мы потерпели поражение, ибо мужи эти выше угроз».　

Услышав это, император приказал оставить святого Михаила и Иова в тюрьме, а святых Феодора и Феофана, учеников Михаила, сослать на остров Афусию.[327] Это было исполнено, и святые были отправлены в изгнание, и прибыли на остров этот в августе месяце седьмого индикта, и их отдали под надзор начальнику острова, приказав утеснять всяческим утеснением, чтобы они скорее умерли. Но бог, не оставляющий тех, кто уповает на него, вверил их сострадательному человеку, упомянутому начальнику острова, и они жили в покое и держались избранной дороги, т. е. подвижничества. Потому, находясь на этом острове, святые не переставали своими посланиями укреплять православных в том, чтобы они скорее прияли смерть, чем отступились веры своей и отреклись от изображенного на иконе господа нашего и бога Иисуса Христа и святых, как учит нас сам господь наш, говоря во святых евангелиях: «Будьте мудры, как змии, и кротки, как голубицы».[328]　

Когда пробежали шесть лет и тиран скончался и был предан на вечные муки, восстал другой император по имени Михаил,[329] исполненный той же ереси и богопротивного образа мыслей. Он велел взять святого Михаила из названной тюрьмы и в оковах сослать вместе со святейшим Иовом в один из олимпийских монастырей близ города Прусиады.[330]После того как это было исполнено и святых отправили в изгнание, великий поборник благочестия пресвятой Михаил не переставал своими посланиями укреплять православных в том, чтобы они стойко сносили преследования нечестивых христоненавистных еретиков и безбожных иконосжигателей.　

После того как и этот нечестивый владыка Михаил скончался, вместо него восстал другой император по имени Феофил,[331] родной его сын, кровожадный, немилосердный, дышащий христопротивным гневом и исступлением, злейший всех до него царствовавших, с ненасытимой яростью обрушивающийся на православных, противустоящих его безбожию и ниспровергающих безбожное его и нечестивое учение. Упомянутый этот нечестивый владыка в пятый год своего царствования велел доставить из упомянутого монастыря святого отца нашего великого Михаила.　

Когда это было сделано и святой прибыл в счастливый Константинополь, Феофил приказал заключить его под своды тюрьмы, называемой Преторий, весьма темные и мрачные, зимой исполненные сырости и холода, летом — духоты и жары. В такой-то страшной тюрьме Михаилу неоткуда было ждать облегчения, и он был разлучен со своим соратником и сподвижником (ибо никому не дозволялось сноситься со святым, и его сторожили два кровожадных и суровых воина, которые не разрешали даже прислуживающему ему Иову хотя бы увидеть его или побеседовать с ним). От такой скорби и бедствий святой отец наш и исповедник великий Михаил два года страдал сильной слабостью и от старости своей и по многим утеснениям сделался почти слеп и согбен.