Византийские сочинения об исламе

10. Ибо какое боговдохновенное Писание о нечестивом и безумном Мухаммеде прорекло? Или какой божественный пророк его как учителя благочестия предсказал? Итак, пусть скажут [сии] чуждые всякого священного вдохновения и посвящения, почему они пророков от Адама и до Христова пришествия якобы с радостью принимают, однако ясно проречённого ими Христа и Бога решительно отрицают, злого же и порочного и вообще у них (т. е. пророков) не поименованного и не предречённого принимают как посвященного в тайны Божии наилучшего и истиннейшего учителя веры и как благодетеля боготворят (έκθειάζουσιν) сии нечестивые и элоимянные или, скажем более, безымянные.

11. Пусть же будут спрошены сии наглые и безумные о безумно и нечестиво реченных им вздорных бреднях и пусть скажут, какое согласие они имеют с Богоданными словами. Ибо божественное слово открыто учит и явно прорекает, что Бог не является причиной всякого зла и что человек обладает полной свободой в своём спасении или погибели. Сей же трижды несчастный и трижды проклятый непримиримый враг Бога и людей, под воздействием лукавого и лживого демона говоривший и действовавший, а при этом и от распушенного языка и безрассудства болтавший, Бога причиной всякого блага и зла дерзко назвал, и всё, что бы ни приключилось с человеком, будь оно от козней лукавого или от собственной нерадивости и неразумия, нечестивец сей объявил, что случается это по промышлению Божественному.

В то время как один требовал презирать богатство, смиряться, сладкой жизни отвращаться и не воздавать злом за зло, другой же призывал богатеть, превозноситься, любить всякое наслаждение из [своего] достатка и жестоко нападать на противников, [выставляя это] как спасение души и залог рая.

12. О, безумие, помешательство, насмешка колдуна и душегуба, сумасшествие и погибель [всем] от него жестоко порабощённым и поныне завлечённым и обманутым! Ибо совсем не понимают сии весьма жалкие, звероподобные и крайне безрассудные, в какой страшный и тёмный хаос они погрузились, и какой сатанинской Харибде всецело предались, и в какие запутанные и безвыходные лабиринты, труднопроходимые тропы и душегубительства, будучи обмануты, жалко скатились и будучи поглощены [ими], совершенно погибли.

Посему побуждает меня весьма изумляться таковое неразумие и бесчувствие их, ибо когда думают о самих себе как о мудрейших и опытнейших, как не разумеют необоснованность (δλιοθον) их пустой лжи? Ибо подобает подлинно неразумным и скотоподобным узнать очевидную и гнусную сеть их [учения] о воскресении, так как если через чувственную и тленную пищу и питие будут иметь тогда жизнь, то [логическая] последовательность слова их [подразумевает] необходимость снова им подвергаться тлению и умирать; ибо невозможно тленной пище и питию, в [телесном] приобщении участвуя, оставаться всецело нетленной и бессмертной; наконец, где и когда согласно божественным Писаниям [сказано о] чаемой верующими жизни вечной и несмешанной [ни с чем земным], что смертные душой и телом получат её?

13. И ко [всему] этому да разумеют неразумные и несчастные, как ещё до сего дня от старых своих и безбожных заблуждений не избавились они, но под прикрытием благочестия служат идолам, утаённую и сокрытую в религии их хитрость злоначальника демона не всецело познали, [будучи] глупыми и тупоумными. Прежде идолослужили они называемой эллинами Афродите, то есть «наслаждению», и поклонялись звезде этой, ибо она была мифическая денница, на их собственном непристойном языке называвшаяся Кубар, что означает «великая», продолжая до сего времени Афродиту называть богиней.

14. И чтобы не показалось, будто мы говорим какую-нибудь ложь, объявим об их великой тайне: имеет всеобщеизвестная молитва [их] выражение, позорящее их таким образом: «Алла, Алла уа Кубар, Алла»[116]. И «Алла» переводится как Бог, «Уа» — более могущественный, «Кубар» же — великая, то есть, луна и Афродита, таким образом [получается]: «Бог, Бог более великий и могущественный, чем богиня Афродита», и это указывает произнесение завершающего «Алла». Всё сие скрывая за своеобразием своего языка, говорят они, [только] такую же природу имеющим, и очевидно не хотят делать [это] широко известным среди людей образованных и имеющих разум, из-за боязни разоблачения. Но свинообразных сих и погрязших в болоте и ничего иного кроме удовольствия и беспечности (ράστώνη) не знающих, произнесённое слово [вполне показало] как неощутимо и неизлечимо больных, [мы же] направимся к последующей истории[117].

Прп. Григорий Декаполит об исламе