Визионер

Их пехотную роту оставили в арьергарде, прикрывать тылы на всякий случай. Глеб Шталь со своим передвижным лазаретом остался далеко позади. Основные силы – в первую очередь магические – ушли вперёд и сейчас уже должны были добраться до Семиградья и соединиться с остальными. Операция «Волшебный круг». Простых солдат, понятно, в подробности не посвящают, но слухи просачиваются. Мол, магов и мощные артефакты свезли, чтобы задействовать новое разрушительное чудо-оружие, которое раз и навсегда покончит с этой войной.

Сегодня. Это должно случиться сегодня. В пяти километрах на запад, где поднимается Семиградский горный хребет. Даже фельдфебель Ефимов отдыхает, не придумав, чем занять подопечных. В первые дни он ещё пытался заставить солдат укреплять окопы, но потом и на это плюнул. Местность тут и так удобная, изрезанная высохшими руслами рек и речушек, с естественными глубокими оврагами, которые за сотни лет расширил ветер. Рыть каменистую твёрдую почву сапёрными лопатками – бесполезное занятие.

Ефимов сегодня благодушен. Солдатики прикатили и поставили перед окопом сломанную телегу, накидали туда сухой травы поверх мешков с песком и теперь валяются в ожидании. Передают друг другу кувшин с козьим молоком и самокрутку. Внизу до Мити доносятся лишь обрывки фраз и слабый запах дыма.

– Самарин! – Сверху, частично загораживая солнце, вдруг возникает голова. – А ты чего тут сидишь один, отстраняешься от товарищей?

– Занимаюсь чисткой вверенного оружия, господин фельдфебель.

– Дурак ты, рядовой Самарин. Самое интересное пропустишь! Такое событие раз в жизни бывает.

– Я не любитель зрелищ, господин фельдфебель.

– Не любитель он. А-а… Ты ж у нас идейный, церковник. Осуждаешь, поди?

– Никак нет, господин фельдфебель.

– По глазам вижу – осуждаешь. А зря. Я сам, между прочим, верующий. Но для благого дела и святыню тронуть не грех. Ради победы, Самарин, ничего не должно быть жалко. Понимаешь?

– Так точно, господин фельдфебель.

– Ну и сиди там. Детям своим и рассказать-то тебе будет нечего. – Ефимов сплёвывает на дно окопа. – Мундир потом мой парадный в порядок приведи. Чую, пригодится скоро.

– Будет сделано, господин фельдфебель.

Митя продолжает протирать мягкой тряпкой винтовку. Нет, с Ефимовым вступать в спор не стоит. Может, им наверху виднее, но Митю не покидает ощущение, что происходит что-то неправильное, недопустимое, оскорбительное.

Семиградье – место силы с тех пор, как здесь окончил свои дни Диос Чудотворец. И пусть нет на этой земле его могилы, каждый камень, каждое деревце хранят память. Это место – святое, сакральное. Понятно, почему для финального удара выбрали именно его. Но нельзя же так – использовать эту мощь для того, чтобы пустить в ход смертоносное оружие. Неужели никто не понимает?

Победа. Победа, конечно, нужна. Но такой ли ценой? Говорят, немецкие маги применяли тёмные ритуалы для усиления армии. Надо, мол, показать им, что наши не хуже. Вот и придумали сверхсекретное оружие невиданной силы.

Опасно затевать игру с Богом на равных. Но разве кому объяснишь? Все хотят закончить войну как можно скорее. Все устали. Все надеются на чудо. Кто он такой, чтобы их разубеждать?

Митя наклоняется вниз, чтобы сложить принадлежности для чистки в брезентовый мешочек, и в этот момент всё пространство вокруг заливает ослепительно белым светом. Такое ощущение, что взорвалось солнце.

Что за?..

Сияние немного блёкнет, и сразу же пространство накрывает низкий гул, переходящий в рокот, стремительно накатывает звуковая волна. За доли секунды грохот становится невыносимым, и Митя успевает лишь, как учили, закрыть уши и открыть рот. Артиллерия? Авиация? Что это, чёрт возьми?

Последнее, что он видит – летящая в окоп телега.

Тишина. Темнота.

Через какое-то время он приходит в себя. Рот и горло забиты хрусткой песчаной крошкой. Митя долго и надрывно кашляет, пытаясь прочистить лёгкие, так что в итоге во рту появляется солоноватый привкус крови. Темно. В ушах до сих пор стоит звон. Руки-ноги вроде на месте. Левую ступню чем-то прижало. Митя шарит вслепую, пытаясь разобраться. Похоже, винтовка. Упала плашмя, и с краёв её тоже чем-то придавило, не пошевелить.

Стоп. В кармане же были спички. Митя, извернувшись в тесном пространстве, достаёт коробок и зажигает одну. Царапая ногтями землю, выдёргивает винтовку и освобождает ногу. Вроде без перелома, просто ушиб. Побаливает голова, спиной о стенку тоже хорошо приложило. Но в целом ерунда. Могло быть хуже.

Вторая спичка. Он осторожно проводит рукой вокруг себя, пытаясь понять размеры… убежища? Или узилища? Сверху под наклоном нависает дно телеги. Упала с креном, перегородив окоп, и тем самым, видимо, спасла ему жизнь. Хорошо ещё, что сидел, а не стоял. Иначе бы эта телега просто проломила ему череп. Слева и справа – завалы земли и камней.

Митя осторожно стучит по днищу. Звук глухой. Пытается приподнять «потолок». Куда там! В повозке ведь были мешки с песком, сено и… сослуживцы с фельдфебелем Ефимовым. Они ведь всё ещё там? Живые?