Вкус к жизни. Воспоминания о любви, Сицилии и поисках дома

Саро всегда говорил, что у его сестры есть незаметная, но яростная черта упрямства. Когда они были детьми, если принятое семьей решение ей не нравилось, она была способна задраить все люки и приготовиться к длительному погружению. Она легко могла (и кажется, не прикладывая к этому никаких усилий) прожить три недели, не обмолвившись ни словом ни с кем из находившихся в доме. Ее забастовки стали еще одним главным персонажем в их семье. Эти молчаливые стычки с отцом были печально известны. Саро часто упрекал ее в этом, когда они повзрослели, так, как могут это делать только родные братья и сестры. Они смеялись над этим, и она напоминала ему, что его ответом на внутрисемейные сложности стал его уход. «Что ты помнишь о времени, проведенном тогда во Флоренции?» – спрашивала она. Я подозревала, что ей достались остаточные эмоциональные последствия обоих родителей, которые не понимали, что они сделали неправильно и почему их сын настолько сильно отличается от них. И если Саро освободился и удрал подальше, Франка, напротив, пустила корни еще глубже. Дочь. Покорная. Та, что живет на том же квадратном километре, где и родилась. Теперь она сидела напротив меня, выполняя поручение семьи, еще раз помогая вдове своего брата.

Я была настолько ошеломлена этой неизменной любовью, преподнесенной в виде такого неожиданного подарка, что мое сердце распахнулось, полное нежности и открытости со смесью из благодарности, ступора, счастья и даже с добавлением необъяснимого ощущения, напоминающего чувство вины. Последнее ощущение меня удивило. Заслуживаю ли я этого?

Мои мысли скакали всю ночь. Эхо слов Нонны «он должен был достаться Саро» отдавалось в ушах. Было ощущение беспокойного напряжения, вызванного противостоянием моего стремления и желания принадлежать этим землям, с одной стороны, и глубокого чувства горечи – с другой. Затем, когда я начинала чувствовать себя измотанной странным столкновением этих соревнующихся чувств и бурлящих мыслей, мое сердце снова взрывалось благодарностью.

При этом я всю предшествующую ночь размышляла о Франке и ее детях. Что они чувствовали по отношению к тому факту, что я получаю землю? Она и Нонна определенно обсудили это, потому что Франка была назначена в качестве посредника и именно она должна была отвезти меня на следующий день в офис юриста. Посему я полагала, она относится к этому нормально. Не секрет, что налоги, которые накладывает итальянское законодательство на собственников домов, имеющих второй объект недвижимости, неподъемны для большинства живущих в провинциальной Сицилии, где безработица доходит до пятидесяти процентов от всей работоспособной молодежи. Оставить дом Франке значило сделать ее однажды владелицей второго дома. Согласно моим начальным знаниям о налоговом кодексе Италии, это стало бы для нее, скорее всего, тяжелой ношей, а не подарком, в особенности если учесть, что она должна была помогать своим дочерям, пока те не повзрослеют, а работы она могла лишиться в любой момент. Для меня все это представлялось проще. Налоги для меня должны были быть минимальными по сравнению с теми, что я платила в Калифорнии. И все-таки причина с налогами не казалась подходящим основанием для такого подарка. Возможно, это все было планом Нонны? Свадебным подарком, который ее сын так и не получил.

До того как я вышла из дома, Нонна находилась во дворе, развешивая постиранное белье. В доме я заметила одну из ее вдовьих черных юбок, которую она положила на стол вместе с иголкой и ниткой. Она собиралась заштопать ее, пока я буду заниматься оформлением прав на землю. Когда она появилась в дверном проеме, мгновенно поймав равновесие, опершись на дверной косяк, она начала разговор словно на середине мысли:

– Если земля не будет принадлежать тебе – она не будет принадлежать никому.

– Grazie, – ответила я, чувствуя, как подступают слезы. Она не любила утренних рыданий.

– Если мы сейчас начнем – мы уже не остановимся. День – длинный.

Затем она надела увеличивающие очки поверх своих обычных и уселась за работу.

Пока мы с Франкой и Косимо продолжали спуск по извилистой дороге, проезжая мимо заброшенных фермерских хозяйств и редко используемого вокзала Серда, я вспомнила, что так и не позвонила родителям, чтобы сообщить им новости. Я не сказала своей сестре. Все произошло так быстро, так неожиданно, я была слишком сильно вовлечена в водоворот событий. Мне требовалось время, чтобы понять, что я чувствую относительно всего этого, прежде чем я смогу ощутить нечто похожее на торжество. В данный момент это было горько-сладким чувством. Мы с Саро часто мечтали о том, что у нас будет дом в провинции Сицилии, окруженный садом из оливковых деревьев. Теперь эта возможность появилась, но уже не стало Саро.