Вкус к жизни. Воспоминания о любви, Сицилии и поисках дома

– Постой, ты сейчас говоришь о том, что подсчитывал это – часы, перелеты? – Я положила фотографию в кухонный шкафчик. – Я не имела об этом ни малейшего представления.

– Разумеется, я подсчитывал.

– Любимый, это значит, что если что-нибудь не изменится, ты можешь больше никогда не увидеть кого-то из своих родителей снова?

– И да, и нет. Я думаю, скорей всего. Скорей всего, да. – Он поставил бутылку в холодильник. – Давай не будем об этом разговаривать.

Но разговоры об этом стали тем, что мне нравилось делать. Я как-то примирилась с отсутствием родственников на свадьбе, в некоторой степени. Но я никогда не могла предположить, что это будет продолжаться так долго. И сейчас я наблюдала, как он смирился со своей ролью в этой семейной сицилийской мелодраме до ее болезненного конца. И чем больше это на меня ложилось, тем больше мне нужно было встретиться с этими людьми. Игнорирование поддавалось изменениям. Моя любовь к нему – нет. Если они хотели ненавидеть меня или недолюбливать, то пусть они ненавидят именно меня, а не мысли обо мне. Но с меня было достаточно. Настало время для старых добрых сицилийских посиделок.

Я купила два билета на Сицилию на следующий месяц. Туда же я добавила путешествие в Марокко, давно бывшее в нашем списке желаний, на случай если наши попытки наладить мир будут восприняты с равнодушием или, хуже, с открытой враждебностью. Я предполагала, что мы всегда в таком случае сможем заняться любовью на плетеных покрывалах в Фесе и съездить на поезде в Марракеш, пить там чай с мятой и наслаждаться кускусом и харриссой на каждом углу. Марокко могло бы отбить послевкусие, если Сицилия и семейное примирение окажутся на пробу слишком горьким блюдом.

– Мы летим на Сицилию, – объявила я однажды вечером. Саро только что вернулся домой со своего последнего места работы в пятизвездочном отеле в Беверли-Хиллз. Запах гриля и фритюра заполнил комнату сразу же, как только он закрыл за собой входную дверь. Его ботинки были испещрены пятнами то ли супа, то ли соуса – чем-то белым с зелеными вкраплениями. Я мгновенно подумала о бешамели с травами.

– Что?

– Сицилия. Мы летим на Сицилию. – Я сняла телефон со стены на кухне и вручила ему: – Позвони сейчас же своей семье, скажи им, что мы приедем.

Он ненавидел засады. Но создание такой западни оказалось единственным доступным для меня способом поговорить о том, о чем мы не разговаривали.

– Во-первых, сейчас там шесть часов утра. – Он с решительным стуком кинул свою сумку и ключи на столешницу.

– Они же фермеры, разве нет? Просыпаются вместе с курами?

– Раньше кур.

– Так даже лучше!

– Ти, что ты делаешь? Повесь обратно телефон. Я только зашел домой.

Я положила телефон. Он устремился вверх по лестнице нашего нового дома, перепрыгивая через две ступеньки сразу, чтобы забраться в душ и оказаться подальше от меня.

Я крикнула ему вслед:

– Если ты не собираешься им звонить, то хотя бы напиши еще одно письмо. Но побыстрее. Я уже купила билеты.

Он позвонил, но в этот раз ответ был мгновенным и прямолинейным: «Non venite al paese. – В город не приезжайте».

Я была сражена наповал. Ни в английском, ни в итальянском языке не существовало таких слов, которые могли бы описать это гложущее ощущение у меня в животе. А затем так же быстро моя спина выпрямилась, словно я была героиней Опры Уинфри, Софией, идущей вниз по дороге в фильме «Пурпурный цвет». Эти четыре слова «Не приезжайте в город» усилили мою решимость. Его семья оказалась такой неадекватной и недееспособной, что принести гору к Магомету предстояло мне. Я любила Саро тем способом, который не предоставлял альтернатив. Их сопротивление было пропорционально моему растущему стремлению попытаться воссоздать хоть какой-то мир. Я могла бы в конечном итоге принять отказ его семьи, раз уж это произошло. Но я была бы не я, если бы не предприняла последнюю отчаянную попытку в отношении Сицилии и не попыталась с этим покончить.

Саро же, в свою очередь, сильно нервничал, поскольку боялся, что эта поездка на самом деле окажется окончательным отторжением. И если все пойдет не так, я предполагала, что он молча повернулся бы к ним спиной и попытался забыть свое прошлое и эту историю.

Неуверенные, но не напуганные, шесть недель спустя мы сели на самолет, летевший к этому древнему острову в самом сердце Средиземноморья, с надеждой на то, что мы, может быть, посетим Алиминусу, городок, построенный на руинах арабского сторожевого поста пятого века в той части мира, которую я видела только в фильмах, таких как «Крестный отец» и «Создатель звезд».