Вкус жизни

– Вот, например, в произведениях Достоевского всюду душевный разлад, разброд, мало красоты. Читая, подчас содрогаешься от отвращения. Даже образные средства языка у него более грубые, чем у других писателей. Он изображает правду жизни во всей неприглядности. В те трудные годы во всех областях жизни происходили революции. Жуткая условность была в искусстве, выхолощенность в душах людей.

Желание вернуть искусству свежесть, свободу, эмоции провоцировало художников к возврату в детскость. У Шагала в картине все это есть. Эмоциональное познание мира характерно для русского искусства. Разве ты не видишь парения, ощущения небесной, воздушной невесомости? Это же просто как дважды два. Парение для Шагала – это символ любви, образ влюбленной души, воплощение гармонии. Эта картина – гимн одухотворенной любви, которую он считал главным чувством в жизни человека. Благодаря нашим духовным усилиям мы можем летать. Тело – только резервуар для души. Душу нельзя изобразить реально. Конечно, Шагал был идеалистом, верил, что мир сотворен и управляем Богом.

– А сколько пряничности в его картине «Свадьба»? – буркнула я сердито. (Мне до сих пор неловко за эту шпильку.)

– Любое искусство иллюзорно, условно, оно не может быть точным отражением жизни. Художник должен уметь воспарить над реальностью, не забывая, конечно, о ней. Искусство должно нести элемент иррациональности… Видишь, и форма, и пластика у Шагала есть. Но здесь другой масштаб видения. А как его герои колористически выписаны! Чувствуешь весну и молодость? Какие чистые кричащие, насыщенные краски, просто чарующая игра света и цвета! Какая экспрессия, какие уверенные мазки! Если натуралистично изобразить этот пластический образ – он рассыплется. А у Шагала в нем все едино.

Видишь эту скульптуру на двухсотой странице «Эрмитажа»? Фактурная бронза, Ренессанс. В ней вычленена плоть, и тем не менее эта фигура имеет очень четкий абрис. Вот голова – как оплавленная свеча. Понятно?

Я выразила неудовлетворение объяснением и без всяких церемоний заявила:

– С этой скульптурой мне все ясно, я ее нормально воспринимаю. А вот тут – сушилка для бутылок. Художник изменил контекст, и она сразу стала скульптурой? Это модная инсталяция? Какая изящная техника исполнения! Ярко, свежо, колоритно! Это, с позволения сказать, «искусство» – «уловитель запаха будущего?» А полотно, где кухонный стол засыпан огрызками и обрезками досок, утыканных гвоздями – это тоже произведение искусства? – повысила я голос. – Этот художник постиг совершенство? Ах, какая тонкая, но прочная натура! Зацепил он меня, я содрогаюсь от счастья, общаясь с его «творчеством»! Он трогает мои эстетические чувства. Его выставка доставила мне колоссальное удовольствие. Он, несомненно, – яркая индивидуальность, неоспоримый талант! Да? Или я опять не туда клоню? (Я тогда еще не избавилась от жесткой, подчас злой иронии, которая начала частенько накатывать на меня еще в восьмом классе.)

Этот художник, должно быть, не испытывает счастья от красоты мира. Кафка сказал: «Искусство ослеплено истиной». Ну что-то вроде того… Эти объедки и есть истина? Зачем подобные работы вопреки здравому смыслу и вкусу надо возводить в ранг произведений искусства? Внутри каждого человека должно быть заложено понятие красоты. Человек ради своих непонятных амбиций не имеет права отрываться от всего прекрасного на земле, уродовать его… Надо понимать, с кем имеем дело… Пусть карикатуры рисует и не суется в высокое искусство. С абстрактной женщиной разве захочется жить?.. И такое можно любить?.. Нет, я понимаю, художники не только красоту нам преподносят, они и войны изображают. Но и в тех картинах тоже есть какая-то эстетика… Судя по всему, те, которые… с огрызками, понимают ее иначе… и, выставляясь, тоже ждут своего звездного часа. Верят, что пройдут годы, и к их шедеврам будет не протолкнуться? Надеюсь, планка оценки талантливости и новизны не падет так низко. Для меня их «творчество», в лучшем случае…

Я замолчала под осуждающим взглядом учительницы.

«Какого черта лезу на рожон? Только этого от меня и следует ожидать? Мое поведение имеет под собой основу. У меня нет права на собственную точку зрения?.. Не дам себя убедить в глупом», – мысленно возмущалась я.

В душе не было сожаления, что критиковала это, с позволения сказать, искусство. Только чувствовала неприятное стеснение. Как будто всхлипы и стоны легкой, но злой волной трогали сердце. Не принимала его моя душа. Сличила его с тем, что видела раньше, для себя определила многое… но не приняла… Конечно, всяк торит свой путь.

– Может, поговорим о соцреализме? Рельсы, шпалы, робы, трафаретные люди, – вяло предложила я.

– Такова эстетика нашего времени – искусство, лишенное сексуальности. Тебе известно это слово?