Владимир Листенгартен

Она подошла к задней двери машины и легко открыла ее. Мастер смотрел на нас как на сумасшедших. Никаких объяснений он слушать не желал. Он аж плюнул со злости. Я, конечно, собирался дать ему «на чай», или как говорят в Америке «типсы», долларов десять. Но в сложившейся ситуации, чтобы как-то ее разрядить, я дал ему двадцать долларов. Деньги он, конечно, взял, повернулся, сел в свою машину и уехал.

– Слушай, Стелла, – сказал я ей, – я давно не попадал в такое дурацкое положение. Как можно не помнить, закрываются двери твоей машины или нет!

Мы поднялись на этаж, где находилась наша компания. В ней работало много русскоязычных иммигрантов. Когда я рассказал о том, что произошло и изобразил выражение лица мастера в момент, когда Стелла открыла заднюю дверцу своей машины, все дружно захохотали. И я, хотя и был зол на Стеллу за ее забывчивость, вскоре к ним присоединился. А Стеллу потом долго еще спрашивали, не надо ли ей вызвать мастера из «Трипл-Эй», чтобы вскрыть открытую машину?

День независимости

 

Мирон считал, что по-настоящему он жил только до свадьбы, а его женитьба была трагической ошибкой, в результате которой он стал человеком несчастным, зависимым, хуже, чем от наркотиков. Она была замечательной невестой – красивой, доброй, приятной, но стала на редкость плохой женой – постоянно в плохом настроении, злой и недовольной, хотя и осталась весьма красивой. Женился Мирон в июле, и хотя годовщину своей свадьбы он не отмечал, но постоянно ее вспоминал. Он говорил: «4 июля Соединенные Штаты обрели свою независимость, а я практически в это же время ее потерял!» В этот день он одевался во все черное, выпивал бутылку водки и, не стесняясь, плакал. Мирон много раз предлагал жене развестись, но она категорически отказывалась.

Мирон считал себя достаточно умным человеком. Он мог в уме быстро и правильно перемножать и делить трехзначные и даже четырехзначные цифры и всегда удивлял этом всех окружающих. Он получил высшее образование и работал главным бухгалтером большого завода.

Однако Мирон не научился воровать, не умел заниматься махинациями, как многие другие, и приносил домой одну только, сравнительно небольшую, «голую» зарплату. Из-за этого жена считала его неудачником, ругала дураком и недотепой. А он отвечал ей, что если он и стал дураком, то это результат «родовой травмы», которую он перенес, когда женился на ней.

Мирон по паспорту был русским. И он имел на это полное право. Дело в том, что его предок по отцовской линии был кантонистом. Когда Мирон говорил, что он русский, друзья смеялись и уверяли его, что все равно, если будут бить, то не по паспорту, а по физиономии. А лицо Мирона носило ярко выраженные еврейские черты. К тому же говорил он с явным местечковым акцентом.

В конце 1980-х годов Мирон решил эмигрировать в США. У него сохранилось свидетельство о рождении, в котором было ясно указано, что хотя отец его, как уже было сказано, писался русским, мать была еврейкой. А этого было достаточно, чтобы оформить визу на выезд в Израиль, по которой в те годы только и можно было уехать в Австрию, а оттуда – через Италию в Соединенные Штаты. Жена у Мирона была еврейкой, детей у них не было, хотя со времени свадьбы прошло уже четыре года. Но ни ехать с Мироном, ни отпускать его она не хотела и развода ему, по-прежнему, не давала. Он говорил ей:

– Ты же считаешь меня лохом, а свое замужество ошибкой, так почему же ты не хочешь со мной развестись?

– Мне не нравится роль разведенной, я хочу быть замужней женщиной. А ты можешь дать мне гарантию, что я найду еще одного такого дурака как ты? Я о себе не столь высокого мнения, а вдруг не найду? Нет, сиди и не рыпайся, никакого развода я тебе не дам.

Но Мирон был не так глуп, как считала его жена. Он уже давно подозревал, что она ему изменяет. А теперь, когда она отказалась эмигрировать вместе с ним, он пришел к выводу, что именно нежелание расставаться с любовником и есть та причина, по которой она не хочет ехать. Мирон вооружился фотоаппаратом с телеобъективом и стал следить за ней. А она так привыкла к своей полной безопасности, что особенно и не береглась. В результате снимки получились отличные: на одних она целуется, на других в обнимку гуляет с любовником. Были и кадры, запечатлевшие моменты, когда она заходит вместе с ним в какой-то дом и когда они через некоторое время вместе выходят оттуда. Мирон узнал, кто он такой, где и кем работает. Узнал также, что он женат и имеет троих детей.

Мирон стал шантажировать жену: сказал, что пошлет все фотографии на работу ее любовнику, а также его жене с соответствующими объяснениями. Это произвело впечатление, и в суде, куда обратился Мирон, она согласилась на развод. Он наконец-то опять стал свободным и независимым человеком.

Месяц, проведенный в Австрии, промелькнул незаметно. В Италии пришлось жить немного дольше. Но вот настал долгожданный момент, когда самолет, на котором летел Мирон, приземлился в Техасе, в Хьюстоне.