Владимир Ост. Роман

Владимир посмотрел ей вслед и увидел на противоположной стороне Малого Трехсвятительского переулка белые «Жигули», которые до этого не замечал. Уж не Васина ли это колымага?

«Сидят, небось, там и не видят меня», – подумал он и двинулся к машине. Подойдя ближе, он с удовлетворением признал в ней «семерку» Василия – Осташов не помнил ее номер, но помнил специальный автомобильный блокнотик, при помощи присоски прикрепленный изнутри к лобовому стеклу, да в прибавку еще эта вечная куча газет и журналов на заднем сиденье. «Это точно Васькина тачка».

Однако в салоне никого не было.

Ладно, зато теперь ясно: они где-то здесь, надо ждать.

Владимир вернулся к церковной двери, и тут над его головой с характерным деревянным скрипом-скрежетом распахнулось окно. И когда Владимир глянул наверх, в окне уже торчала вихрастая голова навалившегося на подоконник Хлобыстина. До чего же родной была сейчас эта башка непутевого друга!

– Приперся наконец, – сказал Григорий, но не Осташову, а – полуобернувшись – кому-то внутри. Потом опять посмотрел на Владимира и со своим вечным задором поздоровался с ним.

– Ты там с Васей? – спросил Осташов.

– Да. Сейчас спущусь, открою.

Через минуту Хлобыстин с видом хозяина сопровождал Владимира по помещениям церкви.

На первом этаже располагался большой зал. Григорий включил свет, и на стенах зажглись лампы дневного света. Потолок в помещении оказался высоченным и куполообразным. Зал был уставлен длинными, от стены до стены, столами, заваленными красками, кистями, другими рисовальными принадлежностями, а также эскизами и готовыми рисунками с мультяшными персонажами – утятами, собачками и прочей живностью. Над каждым рабочим местом нависала на крупном кронштейне настольная лампа, а некоторые столы имели даже по две лампы. Стены сплошь были выкрашены в казенный грязно-желтый цвет – никаких фресок, орнаментов, или чего-то иного церковного не сохранилось.

С краю за перегородками располагались два кабинетика, похоже, начальственных. Как у нас на фирме, подумал Осташов и вспомнил, что уже не «у нас», и вздохнул.

– Здесь нечего смотреть, – сказал Григорий, – пойдем наверх.

Они поднялись по широкой винтовой лестнице, сколоченной из не оструганных досок.

– Здесь вот туалет – не хочешь? – показывал Хлобыстин, – а вот – кухня, а вот – самый главный зал.

В «главном зале» Осташов, прежде всего, увидел стоящий в центре бильярдный стол. Настоящий, большой бильярдный стол на резных ножках, над которым, чин по чину, нависала люстра с прямоугольным зеленым абажуром. На столе сидел, качая ногами, Наводничий с кием в руке. Теперь Владимир понял, какой звук доносился из окна – это был стук шаров.

– Прикольно, да? – сказал Василий. И он, и Григорий глядели на Владимира, в удивлении застывшего на пороге, и наслаждались его реакцией.

– Мы тоже обалдели, когда в первый раз увидели, – заверил Хлобыстин. – А еще поглянь-ка сюда, – он подошел к столу и указал пальцем на край стола.

На указанном месте деревянного борта был вырезан вензель из двух крупных букв «Ф» и «Ш», под которыми в две строки значилось: «Федоръ Шубинъ», и все это было заключено в подковообразную строку: «Поставщикъ двора Его Императорскаго Величества».

– Раритет, между прочим, – сказал Наводничий, поглаживая потертое зеленое сукно. – Настоящая русская классика. Видишь, какие узкие лузы? Тут бортовой шар в лоб не загонишь в угол, это тебе не какой-нибудь американский стол, где лузы, как это…

– Как ведра, – помог с подбором сравнения Григорий.

Осташов пожал руку Василию.

– Привет. Зашибись, ничего не скажешь! – сказал Владимир, оглядывая остальное убранство большой комнаты: шкаф, стулья, пару кресел, кривоватую тумбочку, небольшой столик, на котором стояла батарея пивных бутылок, большая часть которых была еще не откупорена. – Ну теперь колитесь, как вы сюда залезли? Ключ подобрали? Нас тут менты не повяжут?

– Вяжу здесь только я, – сказал Хлобыстин, давая Владимиру бутылку. – Я сюда охранником устроился – а?!

– Да ладно.

– А ты думал, бубеныть! Мы когда без тебя тут окрестности осматривали, зашли сюда, и сразу на их начальника наткнулись. Вася ему и ляпнул, что я охранник, ищу работу. Видел бы ты, как он обрадовался! Отлично, говорит, наш алкаш-охранник прошлой ночью заснул с сигаретой и чуть не спалил студию, поэтому я его выгнал. Меня спрашивает: не пьешь? Я говорю: нет, конечно! И он сразу же взял меня. Долбанись? Короче, я теперь тут ночной сторож. С восьми вечера до восьми утра. И все это, – Григорий повел рукой, – теперь наше. Гоняй шары, пей, даже баб можно привести.

– Гришань, – сказал Наводничий, – вообще-то мы тут по другому делу, ты забыл, наверно. Это – разведбаза, чтобы Махрепяку отследить.

– Одно другому не мешает, – отмахнулся Хлобыстин и сказал Владимиру:

– Ну чего паришься? Скидывай пальто, сегодня здесь тепло.

– А как следить-то за Махрепякой? – спросил Осташов. – По очереди будем на улице дежурить?