Владимир Ост. Роман

– Нет, все проще, – сказал Василий. – Хотя в то же время все сложней. Мы уже с Гришей просчитали его. Он появляется тут по будням каждый вечер где-то в начале – в половине одиннадцатого. И в принципе можно было бы его сфотографировать с его бабёхой, но… – Наводничий посмотрел на наручные часы. – Скоро они, кстати, должны появиться. Но время еще есть. Гришаня, давай доиграем партию по-быстрому.

Хлобыстин взял кий и приблизился к столу, а Владимир сел в кресло.

– Так, сейчас мой удар, – сказал Наводничий. – Короче, Вованище, никуда далеко ходить не надо, потому что снять Махрепяку у подъезда не получается: во дворе нигде в засаду не спрячешься, а самое главное – темень, без вспышки там ловить нечего.

– Н-да?

– Н-да! – сказал Василий и ударил по шару. В лузу он не попал, и Хлобыстин обрадовался:

– Мой ход!

– И как же его сфотать? – спросил Осташов.

– Сфакать? А очень просто – в окно.

– Бубенть, здесь работают профессионалы! – сказал Григорий, кивнув на Василия.

– Спасибо, Гришаня, – с гордым кивком принял комплимент Наводничий и стал прицеливаться кием в шар, потому что Хлобыстин уже успел тоже промазать.

– В окно, – задумчиво сказал Владимир после того, как с бульканьем выпил из горлышка больше половины бутылки пива.

В уютной обстановке этой странной церковно-студийной бильярдной Осташов впервые за последние дни расслабился. Мысли об утраченной Анне и потерянной работе как-то сами собой отошли на задний план, и ничто из текущей действительности его не раздражало. В частности, нисколько не тяготила медлительность, с которой друзья излагали существо предстоящего дела. Он не собирался поторапливать их с объяснениями. И даже, наоборот, подумал, что лучше было бы, чтобы они пока помолчали. Ему захотелось самому догадаться, как можно сфотографировать сладкую парочку через окно, которое находится на третьем этаже.

Наводничий и Хлобыстин, словно приняв во внимание невысказанное пожелание товарища, на некоторое время забыли о нем, и молча, с сосредоточенным видом стали перемещаться вокруг стола, отыскивая наиболее выигрышные траектории для ударов. Григорий при этом закурил и принялся выпускать дым под зеленый абажур, освещавший суконное поле битвы. Дым скапливался в четырехгранном зонте абажура и медленно клубился в нем, точно бы опасаясь выбраться из-под его защиты в открытое пространство комнаты.

«Как же снять Махрепяку в окно? – размышлял Владимир. – Там есть деревья рядом с домом – на дерево залезть? Карабкаться на такую верхотуру, да еще и с фотоаппаратом?»

Василий с эффектным стуком вогнал шар в лузу.

– Красиво, – сказал Хлобыстин.

– Со съемкой через окно, Вованище, только одна проблема, – задумчиво сказал Наводничий, – окно у них практически постоянно зашторено.

«Значит, получается, надо по очереди залезать на дерево, – думал Осташов, – и ждать, пока кто-нибудь, Махрепяка там, или его мадам, случайно откроет штору?»

Василий ударил еще раз, но неудачно.

«Торчать там на ветке неизвестно по сколько времени на виду у всей улицы?»

– Да на тебе! – сказал Григорий и сделал удар, после которого сгрудившиеся в одной части стола шары разбежались в разные стороны, и один из них покатился в ближайший к Осташову угол и, грузно свалившись в сетку лузы, раза три качнулся в ней и замер.

– Получил, Василиск?! – воскликнул Хлобыстин.

«Как классно, что есть дружбаны! – думал между тем Владимир. – И как классно, что нашлось такое место, чтобы мы вместе могли собираться! По идее это мы студии платить должны, а не то что они Грише зарплату будут давать».

– Да-а, кто бы мог мечтать о такой разведбазе! – сказал он.

Наводничий бросил взгляд на часы и решительно положил кий на стол.

– Так, пора, – сказал он и снял со спинки стула теплую куртку с капюшоном и достал из кофра фотоаппарат с весьма внушительным объективом. – Вованище, одевайся, выдвигаемся на позицию, сейчас я тебе все покажу.

– Я с вами, – сказал Григорий и набросил куртку.

Василий подошел к боковому окну и стал его открывать.

– Открой пошире, ато мы так накурили, хоть святых выноси, – сказал Осташов, а сам поставил на пол опорожненную бутылку, надел пальто и направился к двери.

– Э, ты куда? – окликнул его Наводничий. – Давай за нами.

Владимир обернулся.

Хлобыстин уже стоял за окном (на настиле строительных лесов, догадался Осташов) – глядя на Григория из комнаты, можно было бы подумать, что он висит в воздухе.

– О! А я думал ты открываешь, чтобы просто проветрить тут, – сказал Владимир.

Наводничий влез на подоконник и тоже спрыгнул на настил. Осташов, не задавая вопросов, последовал за друзьями.

Втроем стали подниматься по металлическим лестницам лесов. Третий от окна ярус был самым верхним. По этой верхней палубе они направились к единственному куполу храма. Только сейчас Осташов обратил внимание на ржавый крест, который не возвышался над куполом, как полагается, а свисал вниз, едва держась на какой-то последней связи. Да и сам купол оказался нецелым. Когда подошли к нему вплотную, Наводничий приостановил следовавшего за ним Хлобыстина:

– Гришань, пропусти-ка Вову.

Владимир приблизился к куполу.