Владимир Ост. Роман

Держать мясо и в самом деле было существенно легче, чем раньше, и Осташов сообщил об этом своему учителю.

– Ну во, – одобрил Паша. – Ништяк же, правда?

– Я балдею, надо ж, как легко, оказывается, – искренне ответил Владимир.

– И то же самое – с другими кусками, которые с ребрами. Вопрос технологии. Ты меня слушай – я херню не сморожу.

В этот момент Миша-студент наконец собрался с духом и тоже попытался взять коровье бедро так, как показал бригадир, но мясо у него снова выскользнуло и упало. Паша-большой со вздохом презрения отвернулся и сказал себе под нос:

– Студент.

Осташову на память пришел эпизод из детства, как он бегал с пацанами наперегонки на самодельных ходулях и почти всегда приходил к финишу последним, пока однажды случайно не сделал открытие, потрясшее его до глубины мальчишеской души. Он вдруг обратил внимание вот на что. Оказывается, чтобы быстро передвигаться на этих деревяшках, надо не просто держаться за них, а все время подтягивать их руками вверх, обеспечивая плотное прилегание боковых подпорок к ногам. Специально прибитые к ходулям подпорки, таким образом, почти срастаются с ботинками и становятся как бы вторыми подошвами, в целом же ходули обретают совершенно новое качество – они превращаются в почти естественное продолжение ног, и перемещение на них становится не тяжким испытанием с намозоливанием ладоней, а легкой прогулкой. Открытие сразу вывело Володю в безусловные фавориты всех дворовых гонок. А всего-то и надо было – знать, как правильно действовать на ходульной высоте. Вопрос технологии, это Паша точно подметил.

Дальше работа пошла спорей. Грузчики укладывали по три-четыре куска на весы, баба Таня, двигая цилиндры-гири на мерной планке, определяла вес, записывала его, затем мясо перемещалось в ящики. При этом баба Таня постоянно отходила в сторону – она одновременно обслуживала и вторые весы, куда приземлялась перед отправкой в ящики отечественная говядина, которую носила бригада Паши-маленького.

Трудились безостановочно. Шутки-прибаутки, которыми поначалу то и дело обменивались грузчики, стали потихоньку сходить на нет, и вскоре уже мужчины балагурить перестали вовсе. Только изредка матерились. Причем Осташов слышал, что в соседней бригаде ругаются чаще. Они там все, включая даже бригадира Пашу-маленького, почему-то беспрестанно роняли мясо и, соответственно, отпускали приличествующие случаю краткие комментарии.

Через некоторое время Осташов притомился и, оглядевшись, увидел, что и остальные члены бригады тоже устали. Однако темпа никто не сбавлял. Вагон требовалось очистить быстро, поскольку, как объяснил Паша-большой, он, вагон, еще до разгрузки где-то задержался, и теперь, если они проволынят и задержат транспорт, хладокомбинату придется выплачивать железной дороге неустойку.

К этому времени Осташов заметил краем глаза, что соседняя бригада испарилась в неизвестном направлении. Куда они делись? Отдыхать, что ли, свалили? Вот так – одни прохлаждаются, а другие пашут и пашут. Впрочем, намекать Паше-большому насчет перекура Владимир не стал, а сам бригадир бегал, как заводной, и знай себе остальных членов бригады подгонял.

Уровень белых глыб в вагоне заметно упал, а вскоре мясо вообще осталось лишь на дне, и поднимать куски стало невмоготу. Тогда грузчики по команде Паши принялись действовать иначе. То есть носили-то «Францию» по-прежнему в одиночку, но прежде чем взяться за свой кусок, каждый помогал приподнять и вскинуть ношу на грудь товарищу.

Причина исчезновения бригады Паши-маленького выяснилась сразу после того, как было покончено с французской говядиной.

– Мужики, никуда не отходим, перекуриваем и вперед – разгружать Россию, – сказал Паша-большой.

– А те-то ребята почему не доработали? – спросил Осташов.

– Их угнали мороженое в машину закидать. Баба Таня команду передала, ты не слышал, что ли? Ты, наверно, в это время в вагоне колупался. Не переживай, Володь, они на нашу долю мороженое тоже притащат.

– Вообще-то я про это и не думал, – сказал Владимир.

– А тут и думать нечего – стырят как миленькие, – сказал бригадир. – Пусть только попробует Паша-маленький порожняком здесь появиться – мы его моментом в морозильную камеру на ночь оформим.

Докурив, бригада отправилась ко второму вагону. Вот когда Осташов наконец понял, почему Паша-маленький с такой неохотой шел на разгрузку российской продукции и почему похвалил его за сообразительность, когда он вызвался носить «Францию». Все было просто. Несмотря на меньшие габариты, мясо из бурого вагона гораздо труднее поддавалось переноске, оттого что было не мороженным, а свежим, то есть охлажденным: мягкие куски так и выскальзывали из рук – успевай только отскакивать, чтобы ноги не отшибло.