Владимир Раевский

— Владимир Федосеевич, — притихшим голосом начал он, — я имею поручение лично от его императорского величества спросить вас, какой тайный союз существует в России, и если вы откроете ему, то немедленно вернут вам шпагу. Император дарует вам свою милость.

Раевский возмутился, он вскочил и, покрасневший от возмущения, уставился на генерала:

— По какому праву вы, ваше высокопревосходительство, считаете меня низким человеком? Разве я могу продать за шпагу свою честь и совесть?

— Успокойтесь, успокойтесь, Владимир Федосеевич. может быть, я не совсем правильно изложил поручение императора, но вы сами понимаете, что сие дело очень деликатное и… — Киселев сам смутился, не нашел, что сказать, а Раевский тем временем продолжал:

— Ваше предложение, если бы я действительно принадлежал к тайному обществу, поставило меня в необходимость молчать.

Киселев поспешил прервать неприятный разговор, спросил:

— Вас здесь ни в чем не ущемляют?

— Иногда забывают на прогулку выводить, ваше высокопревосходительство.

— Хорошо, я распоряжусь впредь не допускать этого. Будут специально назначены для этого офицеры…

После ухода Киселева Раевский еще долго не мог успокоиться. Он то быстро шагал по камере, то молча сидел, обхватив голову руками. И только после вечерней прогулки успокоился, продолжая писать «Певца в темнице».

…Как истукан, немой народ
Под игом дремлет в тайном страхе:
Над ним бичей кровавый род
И мысль и взор казнит на плахе.
И вера, щит царей стальной.
Узда для черни суеверной,
Перед помазанной главой
Смиряет разум дерзновенный.

Было уже за полночь. Раевский лег в постель, но уснуть не мог, через несколько минут встал с постели, зажег свечу, и на бумагу леглп строки:

К моей отчизне устремил
Я, общим злом пресытясь, взоры,
С предчувством мрачным вопросил
Сибирь, подземные затворы…

Тираспольская крепость. 28 марта 1822 года

Это стихотворение, как и многие другие, ходило в нелегальных списках и только в 1861 году было опубликовано за границей. Ошибочно оно было приписано Рылееву, и только в 1890 году «Русская старина» открыла имя подлинного автора.

После проведенных расследования и дорасследования 6 сентября была создана Комиссия из семи офицеров для суда над Раевским. Все члены Комиссии состояли в подчинении генерала Сабанеева. Инструкцию для суда тоже составил Сабанеев. Председателем суда назначен подполковник Албычев. Он относился к числу офицеров, о которых говорят «ни рыба ни мясо», такой председатель вполне устраивал Сабанеева, но подполковник не оправдал его надежд, он никак не хотел идти на поводу у Сабанеева, что дало повод последнему так охарактеризовать его в письме к Киселеву:

«Вы хотите знать, что за птица Албычев и может ли он быть членом полкового аудиториата?.. Он здесь в суде над Раевским (где я бываю всякий почти день) сидит и молчит. Следовательно, ничего более сказать не могу, как человек скромный! В полку, по свидетельству дивизионного и полкового командиров, человек бесполезный».

Сабанеевская «Инструкция» для суда была просто указанием, как вести дело, что спрашивать. По отдельным вопросам он решил сам спрашивать Раевского в присутствии Комиссии. Словом, это была не инструкция, а сценарий. Так, «Отделение седьмое — о разговорах с нижними чинами на счет мой. По первому пункту сего отделения надлежит допросить карабинера Кузьмина, зачем приходил он к Раевскому, а Раевского — спросить, какую надобность имел он завести обо мне разговор с солдатом». Подобная «Инструкция» никакими положениями не предусматривалась, являлась вымыслом Сабанеева. Он опасался, что без инструкции Раевский запутает суд, уведет его в сторону от главного дела.

Для допроса многочисленных свидетелей в разные места выехали три члена Комиссии военного суда с «вопросными пунктами», заготовленными тоже Сабанеевым.

21 марта 1823 года суд закончился, и Комиссия объявила Раевскому свою Сентенцию. Обвинение состояло из шести пунктов, называемых отделениями. «…По первому отделению — что он, имея в своем заведовании полковую ланкастерскую школу, внушал нижним чинам непочтительность к начальству… окромя печатных Гречевых прописей, ввел рукописные свои сочинения, поместив в них слова: свобода, равенство и конституция. Позволял нижним чинам употреблять для чтения журнал о политических происшествиях. Будучи в полку, разговаривал часто не только с офицерами но даже и с посторонними лицами о свободе, вольности, конституции и тому подобном, внушая первым о каких-то притеснениях правительства и о деспотических оного действиях…