Владимир Раевский

Погибли Новгород и Псков!
Во прахе пышные жилища!
И трупы добрых их сынов
Зверей голодных стали пища.
Но там бессмертны имена
Златыми буквами сияли;
Богоподобная жена
Борецкая, Вадим, — вы пали.

Пушкин быстро ходил по комнате, повторяя:

— Как это хорошо, как сильно!

— Не понимаю, что тебе так понравилось, — удивленно поднял плечи Липранди.

— Не понимаешь, а вот послушай, — ответил Пушкин и вслух прочитал:

Как истукан немой народ
Под игом дремлет в тайном страхе:
Над ним бичей кровавый род,
И мысль, и взор казнит на плахе…

— Как прелестно, как прелестно! Никто еще так удачно, так сильно не изобразил тирана, ты только вдумайся: «И мысль, и взор казнит на плахе». А что скажешь о такой превосходной характеристике династии: «Бичей кровавый род»?

Липранди молчал. Пушкин порывистыми движениями сложил листы со стихотворениями, сказал:

— После таких стихов не скоро увидим этого Спартанца.

Пушкину очень хотелось увидеть Раевского. И такая возможность однажды ему представилась. Генерал Сабанеев, встретив Пушкина в доме Инзова, сказал, что он ему позволяет посетить Раевского, ежели он того пожелает, но Пушкин, понимая, что за каждым его шагом идет слежка, понял разрешение Сабанеева как провокационное. Пушкин не раз садился за ответ Раевскому;

Ты прав, мой друг, — напрасно я презрел
Дары природы благосклонной,
Я знал досуг, беспечных муз удел
И наслажденье лени сонной.

Свой ответ он не закончил и несколько раз возвращался к нему. В черновых набросках есть такие слова: «Недаром ты ко мне воззвал из глубины глухой темницы» и «Не тем горжусь я, мой певец». И там же на полях рукописи поэт сделал два рисунка Раевского, придав лицу особую строгость и целеустремленность. Стихи Раевского получили широкое распространение. В рукописной тетради Кюхельбекера за 1824–1825 годы, жившего тогда в Москве и Петербурге, наряду с другими выписками из интересовавших его сочинений есть строки Раевского, где он призывает Пушкина «оставить другим певцам любовь».

Однажды Раевскому принесли в камеру гневное письмо от отца — он поверил в виновность сына и упрекал его за то, что он опозорил всю фамилию Раевских.

«Кто скажет отцу, что я прав, что не позор, а честь принес семье?» — думал Раевский.

Многие, кто знал майора Раевского, переживали за него и желали хоть чем-то облегчить его участь. Кто-то из тульчинских его друзей послал отцу Раевского письмо о том, что его сын Владимир ни в чем не виновен. Вскоре из Старого Оскола пришло письмо Владимиру, правда, его на почтовой станции перехватили и вручили Сабанееву. Какой-то доброжелатель извещал:

«Батюшка Ваш получил из Тульчина без подписи письмо, в нем Вас оправдывает и, как безвинно судимом, советует просить милости государя или главнокомандующего. Но батюшка Ваш в большом беспокойстве, чтобы не сделать Вам этою просьбою чего-нибудь хуже. Я же по преданности моей и усердию к Вам решился Вас о сем уведомить, и буде сие послужит Вам некоторым облегчением, то уведомите скорей Вашего батюшку».

Отец так и не понял сына, он до последних дней был убежден в его виновности.

В начале июля 1823 года Пушкин поехал в Одессу для «лечения морскими ваннами». В Одессе он встретился с вновь назначенным новороссийским генерал-губернатором и уполномоченным Бессарабского края графом Воронцовым и от него узнал, что «переходит под его начальство». И тут же написал брату Льву: «Мне хочется, душа моя, написать тебе целый роман… Я насилу уломал Инзова, чтобы он отпустил меня в Одессу — я оставляю мою Молдавию и явился в Европу. Приезжает Воронцов, принимает меня очень ласково, объявляет мне, что я перехожу под его начальство, что остаюсь в Одессе — кажется, и хорошо — да новая печаль мне сосала грудь — мне стало жаль моих покинутых цепей. Я приехал в Кишинев на несколько дней… и выехал оттуда навсегда, — о Кишиневе я вздохнул».

Знакомых, приезжавших из Кишинева, он осторожно спрашивал, что им известно о Раевском, но всегда получал один и тот же ответ: «Арестант!»

В небольшой, тихий, зеленый городок Тульчин, что на Подолии, принадлежавший графу Потоцкому, в котором находился штаб 2-й армии, пришла весть, что сам император Александр I собирается приехать для инспектирования армии. Новость всколыхнула не только военных, но и гражданских чиновников.