Владимир Раевский

Более четырех месяцев Раевский постоянно встречался с Авдотьей, но все еще не был уверен в истинной любви к ней. Подобное чувство он уже испытывал однажды несколько лет назад к девушке Гаше. Тогда он любил свои переживания к ней и какую-то ранее не испытанную полноту чувств при встречах. Считал это любовью. И только позже осознал, что заблуждался, как заблуждаются тысячи людей, ошибочно приняв любовные переживания за истинную любовь, а потом об этом горько сожалеют. «Может, и сейчас так? Может, я вновь ошибаюсь? А может, она ошибается?» — эти вопросы неотступно стояли перед ним.

И вдруг по Олонкам прошла недобрая молва, будто поселенец добился покорности Авдотьи и тут же бросил ее. А в Иркутске якобы помолвлен с другой.

Злые слухи доходили и до Раевского. Он догадывался, кто их распространял, но ничего сделать не мог. Всем сердцем переживал за Авдотью и ее родителей. Как мог успокаивал их. Они верили ему, но все же тревожились за судьбу дочери.

Слухи подогревали воображение Раевского, и он стал понимать, что не может больше жить без своей «дикарки».

Она одна казалась мне мила,
Как роза свежая весною;
Как роза юная цвела
Вдали от света, бурь и зла
Она прекрасною душою.
Улыбка, легкий стан, ее убор простой —
Все было зеркалом Авроры,
И в новом мире к ней одной
Невольно мрачные мои стремились взоры.
Всегда беспечна, весела,
Она казалась мне мила
Невинностью своей и детской простотою —
Все в ней для глаз моих дышало красотою.
. . . . . . . . . .
Она сказала мне отрадное «живи»!
И раны сердца залечила!
Упал с души моей свинец,
Ты мне дала ключи земного рая —
Возьми кольцо, надень венец,
Пойдем вперед, сопутница младая.

В конце 1828 года Авдотья Середкина стала женою Раевского. Венчались в церкви неподалеку от дома. Прямо из-под венца привел Раевский невесту, как и положено по русскому обычаю, в собственный дом. Крестьяне села на своем сходе решили подарить Раевскому за его доброе к ним отношение место на реке Ульяхе для строительства мельницы и островок Суслик для покоса. Спустя почти двадцать лет Раевский в письме к Батенькову писал: «Женился здесь и — не ошибся, что случается весьма редко». На простых крестьянских девушках женились и другие декабристы, оказавшиеся в изгнании. Именно тогда в народе родилась песня:

Не видела, не слышала,
Родимой невдомек,
Кому украдкой вышила
Я белый рушничок.
Ему, дружку сердечному,
По ком ночей не сплю,
Несчастному, нездешнему,
Кого я люблю.
Не нашей он сторонушки,
А век в ней вековать…
Пойду к нему я в женушки, —
Не станет горевать…

Раевский как бы вновь воспрянул духом, и тогда бодро зазвучал его голос:

…Здесь берег мой, предел надежд, желаний,
Гигантских дум и суетных страстей;
Здесь новый свет, здесь нет на мне цепей —
И тихий мир, в замену бед, страданий,
Светлеет вновь, как день, в душе моей.
Она со мной, подруга жизни новой,
Она мой крест из рук моих взяла,
Рука с рукой она со мной пошла
В безвестный путь — в борьбу с судьбой суровой…

После женитьбы Раевского в Олонках стали считать своим. Многие последовали примеру Авдотьи и пошли в школу Раевского, как ее стали называть местные жители. Но не было помещения. Тогда Владимир Федосеевич за свой счет нашел дом крестьянина Миронова и принимал в школу всех желающих. Вскоре ему пришлось нанять для помощи еще одного учителя, Гусарова.

Авдотья понимала, что ей необходимо многому учиться, чтобы не слишком отставать от образованного мужа. Раевский с большим удовольствием помогал ей в этом: часто они засиживались до утра за книгами, а иногда даже спорили.

Раевский понимал, что своих книг у него явно недостаточно для обучения поселян. Он стал искать связи в Иркутске, и ему вскоре повезло — промышленник и первый частноторговец Восточной Сибири, Баснин, разрешил ему пользоваться своей прекрасной библиотекой.