Владимир Раевский

Раевский поблагодарил хозяина за добрый совет, от которого у него на душе стало легче, сказал, что пойдет поглядит селение, с которым еще как следует не познакомился. И хотя был март, но на улице вьюжило. Раевский, накинув шубу, подаренную в Замостье, вышел на улицу, но через несколько минут возвратился.

— Почто так быстро? — лукаво спросил хозяин.

— С Ангары дует сильный ветер со снегом, не устоять, много ли увидишь при такой погоде, — пояснил Раевский.

— Энто я знал, но не стал отговаривать тебя, лучше, когда сам во всем убедишься.

В доме было тепло, пахло свежим ржаным хлебом, только что вынутым из печи. Раевский снял шубу, сел на лавку рядом с хозяином, попросил:

— Расскажите о себе, Терентий Климович, обо мне вы уже все знаете, а я о вас ничего. Но мне показалось, что вы тоже откуда-то приехали.

Хозяин откашлялся, подошел к деревянной кадушке с водой, что стояла в углу избы, деревянным ковшиком зачерпнул воды, отпил, затем рукою разгладил свою черную с проседью бороду:

— Что сказывать, Федосеевич, наше дело простое, крестьянское, грамоте не обучены, с царями не якшались…

Казалось, что хозяин хочет уйти от разговора, но, немного помолчав, он продолжил:

— Нынче, Федосеевич, многие желают почета, славы, известности, а для этого порой захватывают чужое.

— Надеюсь, что вы, Терентий Климович, как и я, свободны от этих желаний?

— Нам бог не велит, наша вера…

— Бог никому не велит грабить и насиловать, однако все это бывает, — заметил Раевский.

Что верно, то верно, по человеческие души попали под влияние зла еще задолго до сотворения мира. А сотворив мир, господь бог посадил их в темницы — наши тела. Вокруг человека существует добро, а зло часто выскакивает из своей темницы…

Рассуждения Терентия Климовича заинтересовали Раевского, он с вниманием слушал его, вспомнил, что подобное рассуждение ему встречалось у Плутарха, который утверждал, что порок сидит внутри каждого и постоянно за ним следует. В покое проведенная жизнь расслабляет не только тело, но и душу. Человек должен всегда трудиться… Беседа так и осталась незаконченной: в дом вошел сосед и вызвал хозяина в сени.

Раевскому было приятно сознавать, что крестьяне здесь работают на себя, а не на помещиков. Земля в Сибири находилась в пользовании сельских общин, были и частные земли. Раевский решил купить несколько десятин земли и попытать счастья на крестьянской ниве.

В Сибири не было крепостного права, упразднение которого составляло одну из главных задач тайного общества. Уже тогда Раевский представлял, как будет все происходить. В элегии 11 он писал:

Свирепствуй, грозный день! Да страшною грозою
Промчится не в возврат невинных скорбь и стон,
Да адские дела померкнут адской тьмою…
И в бездну упадет железной злобы трон!

В Петербурге даже после разгрома восстания декабристов еще долго было неспокойно. За подозрительными продолжалась слежка, многие вольнолюбивые поэты и офицеры подвергались гонениям.

III отделение не оставляло в покое и Раевского. В 1828 году был получен донос от мичмана Думутье о каких-то загадочных связях Раевского с офицером Мизевским в период, когда Раевский находился в Тираспольской крепости. В Сибирь пришел запрос. Раевский дал официальный ответ, что Мизевского знал только как караульного офицера.

Тогда же в Петербург вместе с объяснением Раевского был отправлен ответ губернатора: «Поселенец Раевский помещен в Иркутском округе Идинской волости в селении Олонках, в 80 верстах от города; ведет жизнь весьма уединенную, избегает всяких связей и знакомств и, кажется, слишком поражен своим положением. Зимой занимается, сколько известно, книгами, летом — огородом, который он завел, и ботаникой. Поведения чрезвычайно скромного и, по слухам, имел намерение утруждать государя цесаревича исходатайствовать милость у государя императора о позволении поступить рядовым полка действующей армии».

Раевский не забывал друзей, оставшихся на свободе, в те дни он закончил «Послание к К…ву».

Изгнанник с маем и весной
Тебя приветствует, друг милый,
Опять зимы безмолвной и унылой
Темничный образ пред тобой
Природы девственной сменился красотой…
А для меня — прошла весна!..
Очаровательной улыбкою она
Тоски по родине, привычного роптанья.
Печальных дум и без воспоминанья
Не истребит в душе отжившей и немой.
Там, за вершинами Урала,
Осталось все, что дух питало мой…

Так было тогда, но пройдут годы, и Сибирь Раевский назовет второй родиной, в которой он останется навечно.

ГЛАВА ВТОРАЯ «ЗДЕСЬ БЕРЕГ МОЙ, ПРЕДЕЛ НАДЕЖД, ЖЕЛАНИЙ…»