Владычество1

— Да, они материальны, но только в самом хорошем проявлении, без чего-либо дурного. Может, именно поэтому мне нравится хлюпать туфлями по грязи. Я думала, что мы здесь будем просто духами.

— Эль-Ион создал вас как прах и дыхание, тело и дух, — сказал ангел, — такова сущность человека. Здесь вы не перестаете быть людьми. Наоборот, вы становитесь настоящими людьми, каким Он вас и задумал. Там вы ели, здесь — пируете. Там вы ходили, здесь — бегаете. Там вы хихикали, здесь — смеетесь. Этот мир материален потому, что создан для вас, а вы — не только физические, но и духовные. Если же это место приготовлено для людей, как вам пообещал Плотник, то оно может быть одновременно духовным и физическим. Твое старое тело было уничтожено грехом и смертью. Впоследствии ты облечешься в воскресшее тело, но сейчас находишься в теле временном, которое позволяет обитать в этом мире в ожидании обретения тела вечного. До воскресения ты не будешь совершенной, но ты всегда была и будешь человеком.

Кларенс уехал из дома рано. Он решил позавтракать в одиночестве, чтобы спокойно поразмышлять над происходящими в его жизни событиями.

По дороге в ресторан его мысли витали на другой планете. Миссисипи пятидесятых — место, которое он так любил и

167

ненавидел, которое всегда было и никогда не было его домом. Этот незабываемый вид навсегда запечатлелся в памяти Кларенса — среда обитания третьего мира: ни стекол в окнах, ни водопровода, ни электричества, где многие черные и немногие белые были безграмотными и недоедали. Походы в туалет на улицу были для него таким же обыденным делом, как сейчас

— выбор компакт-дисков для детей. Многие не могли себе позволить даже посетить врача.

В те дни Миссисипи был самым медлительным местом на Божьей голубой планете. Когда вы заходили в магазин и прохаживались между полками с бутылкой минералки в руках и десятью центами в кармане, дружелюбный Гомер Пайл за прилавком часто начинал вас подгонять вопросами типа: «Собираешься купить содовой, да?»

Именно в Миссисипи Кларенс пришел к убеждению, которое впоследствии ему было очень непросто изменить: американская мечта — это мечта белых. Дело в том, что в Миссисипи, как нигде на Юге, на всех мечтах «наглых негров» стоял жирный крест.

Не все воспоминания о Миссисипи были плохими — большинство из них было приятными. Кларенс помнил передвижные магазины, которые обычно размещали в автофургонах. Белый водитель сигналил, извещая о своем прибытии, и сразу же, как из-под земли, появлялась толпа босоногих детей. В их домах не было холодильников, поэтому мороженое было особым деликатесом. Кларенсу больше всего нравился плоский пряник

— двадцать сантиметров в длину и десять в ширину, — посыпанный тонким слоем сахарной глазури. Когда ты бедный, количество важнее качества: чем больше, тем лучше. Два таких пряника можно было купить всего за пять центов! Кларенс делил один с Дэни, а второй они приберегали, чтобы съесть ночью под одеялом. В темноте пряник всегда казался вкуснее.

Кларенс въехал на стоянку возле «Крюгера» — ресторана для дальнобойщиков. Даже вид этого заведения вызывал много воспоминаний. Когда Кларенс был маленьким, его отец никогда не останавливался возле ресторанов «Стэйк», потому что черных в них не приветствовали. Вместо этого они покупали сандвичи в магазине и ели в машине, а затем останавливались, чтобы воспользоваться «туалетом» у обочины дороги, если не могли найти уборных для черных. Когда приходилось выезжать куда-то на ночь глядя (например, на похороны или свадьбу), они

168

подъезжали к гостиницам с большими вывесками «Свободные места», но папа обычно возвращался в машину и шептал маме:

— Они говорят, что свободных комнат нет.

— О-хо-хо, — понимающе говорила мама, не желая обсуждать это в присутствии детей.

— Все нормально, мать, — говорил папа, притворно улыбаясь, — что в гостинице нет мест, сказали даже парням получше нас.

Когда Кларенс входил в ресторан, оттуда как раз выходил чернокожий, который придержал для него дверь. Они обменялись понимающими взглядами и кивками. Кларенс помнил, как отец приветствовал черных парней. Они всегда искоса смотрели друг на друга и в знак взаимного признания слегка кивали головой. Это напоминало гудки кораблей, проплывающих мимо друг друга в великом море белых. Внешне этот знак признания напоминал обычное приветствие белых, но его внутренняя суть была совершенно иной. Двое черных в Америке испытывают чувство солидарности подобное тому, которое испытывают двое англичан в Саудовской Аравии или двое мужчин во фронтовом окопе. Вот почему, по мнению Кларенса, черные часто называют незнакомых черных «братьями», но никогда так не называют белых.

Когда Кларенс стоял в холле ресторана, ожидая, пока освободится какой-нибудь столик, он перехватил презрительный взгляд белого дальнобойщика, перед которым стояла почти пустая тарелка. Это был неприкрытый взгляд ку-клукс-клановца: «Не успел выйти один негр, как сразу же зашел другой».