Владычица морей

Сэр Джеймс вздохнул свободно. Маньчжур прекрасно понимал все трудности, постигшие завоевателей. Экономику провинции, характер населения города Кантона, его нравы и занятия генерал, как оказалось, знал. Он поделился своими соображениями. Обещал постараться. Полицейское дело ему известно. Он, конечно, меньше знает, чем гражданский губернатор, который был бы также полезен…

Элгин не первый раз замечал, что с маньчжурами дела вести проще, они держатся естественней, чем китайцы. Генерал полагал, что через неделю вся торговля оживет.

Опять послали за гражданским губернатором. Тот отказался прийти, сказал, что находится под почетной охраной и что его просили не выходить. Он обещал и не может изменить своему слову. К тому же нездоров, у него второй день болит голова, и он сегодня не может выходить на воздух.

Генерал тоже находился под домашним арестом, но он не подвергался никаким наказаниям, к нему не вламывались и не выказывали намерения увезти его куда-нибудь.

Элгин не собирался откладывать дело в долгий ящик. Служба превыше всего. Престиж и амбиции не имеют тут никакого значения. Он сам явился к Пей Квею с двумя офицерами и переводчиком.

Гражданский губернатор, видимо, о чем-то догадывался, может быть, ждал, что дело примет подобный оборот.

Элгин изложил все, зная, что китаец сразу не согласится. Так и случилось. Но Элгин сам не хуже любого китайца, и он был уверен, что дело сладится. Он не собирался пугать китайца.

Пей Квей во время разговора поглядывал на переломанные резные двери своего кабинета, как бы намекая, что в его ямыне много следов самого бесцеремонного обращения варваров с хорошими вещами.

— Надо подумать, — сказал он. — Сразу невозможно дать ответ. Мы очень благодарны за заботу о населении Кантона.

Элгин и сам понимал, что, после того как мы изломали у него ворота и двери ямыня и все громили, а потом им же кланяемся, они не могут сразу показать, что готовы перемениться. Это, пожалуй, и не в силах людских. Кроме того, они должны обдумать, что тут возможно сделать и какой будет степень ответственности гражданского губернатора перед пекинским правительством за сотрудничество с европейскими властями. Иное дело генерал. Он военный человек, привык исполнять приказания.

— Конечно. Я понимаю. Вы должны обдумать, — согласился Элгин. — Конечно, очень трудно возобновить деятельность полиции, наладить снабжение населения продуктами, восстановить порядок.

— Нет, нет, это все пустяки, — ответил, улыбаясь, гражданский губернатор. — Это все сразу можно сделать…

Тут он как бы прикусил язык. В чем была загвоздка — Элгин уже предполагал.

Губернатор просил дать ему на обдумывание два дня.

— Как можно! Положение ужасное! — воскликнул Элгин и ужаснулся, уловив в своем тоне умоляющую ноту. Он просил, он боялся ответственности больше, чем эти китайцы. Их, побежденных, он стал упрашивать, доказывал властно и восстанавливал свой вид победителя. Но китайцы понимали, что властность посла напускная и что в душе он в смятении, что он в их власти. Как быстро дети и женщины все переменили. A-а! Ты, значит, не хочешь губить народ, есть же у вас там совесть, на вашем болотистом севере, вы не как монголы, которые так же, как вы, пьют молоко и едят баранину, с которыми мы, впрочем, в свое время тоже управились. Разговаривая с гражданским губернатором, Элгин чувствовал себя лицом к лицу со всеми китайцами. Кстати, Пей Квей был не один, его окружали чиновники, все довольного вида, предвкушавшие, что власть вместе с доходами снова попадет к ним в руки.

Элгин сказал, что ждать нельзя. Что за два дня многие умрут с голода, что десятки тысяч за это время уйдут за ворота.

«Но что же вы шли сюда, когда начинали стрелять по Кантону?» «Разве вы не видели, что китайцы помогали вам снять ваши канонерки с мелей и продавали вам много продуктов? Теперь после вашей победы продуктов нет ни у вас, ни у нас».

— Нет, никак нельзя.

Обмен мнениями продолжался. Представители обеих сторон оказались людьми с довольно крепкими нервами. Проговорили до вечера. Наконец порешили, что китайский губернатор даст ответ рано утром.

— Для окончательных переговоров об этом, я прошу вас, посол, прислать своих представителей в мой ямынь, — сказал гражданский губернатор.

Но если толку не будет, Элгин может и сам прийти утром за ответом. Такие переговоры перед лицом ужасных опасностей нельзя вести через третьи лица. Тут надо все делать самому. Он еще сам упрекал губернаторов, что они напрасно теряют время, а что, как патриоты, они не должны бояться ответственности за коллаборационизм, когда речь идет о жизни сотен тысяч детей и женщин.

Прощались вежливо, но у Элгина был камень на сердце. Его могли провести за нос. Он еще напомнил о голоде.

Ему опять возражали. Гражданский губернатор вытер платком глаза и вдруг сказал, что уже сегодня, сейчас, еще до принятия предложения посла, на которое, может быть, невозможно пойти, он, тем не менее, уже немедленно примет все надлежащие меры.