Владыки «Железного Дракона»

Откуда-то издалека донеслось эхо его последнего вопля. Готрамм не сразу понял, что звук раздался несколько иной, словно одна и та же нота, только сыгранная на разных инструментах. И этим инструментом был горн. Кто-то ответил на предсмертный крик.

– С юга! – воскликнул Мортримм. – Челюсть Грунгни, да их там сотни!

Навигатор стоял на носу броненосца и сквозь подзорную трубу глядел в направлении, откуда донеся звук горна. Вскоре туда же повернулись все перископы и подзорные трубы на корабле, члены экипажа смотрели на то, что обнаружил Мортримм, и многие не сдерживались в выражениях.

Готрамм одолжил подзорную трубу у Хоргарра, и его взору открылось множество тощих горбатых падальщиков, подобных тем, с кем они сражались за разбитый броненосец. Чудовища выбирались из пещер и гротов и бежали по скалам. За упырями следовали монстры схожего вида, но гораздо более крупные и мускулистые. Он также заметил, как перепрыгивали со скалы на скалу или, расправив крылья, совершали короткие перелеты с места на место несколько нетопырей. Горн прозвучал вновь, и Готрамм заметил бледного падальщика в изодранной охотничьей одежде. Подле него стояло не поддающееся описанию уродливое существо и следило за передвижением голодной до свежего мяса орды, приглаживая длинными когтями свисавший с него некогда богатый, но ныне донельзя заношенный наряд.

Скагги опустил трубу и содрогнулся:

– Словно хозяин этих мест отправился со свитой на охоту.

Логистикатора вновь передернуло, когда он взглянул на ошейник, прикрепленный к поясу. В следующую секунду он швырнул ошейник на палубу. Скагги понял, кого местный лорд использовал в качестве гончих.

– Сражение с ними нам ничего не выиграет, – сообщил Брокрин команде, – только дополнительная трата боеприпасов и потеря времени. Пусть выживший сперва выздоровеет и все нам расскажет, а потом мы сможем вернуться и завалить бомбами их треклятые норы. С них причитается очень крупный долг отмщения.

Слова Брокрина заметно успокоили Скагги, на его остром лице в кои-то веки читалось почти счастье. Готрамм разделял его радость. Капер был не из тех, кто бежит от битвы, но ему не хотелось, чтобы произошедшая внизу потасовка повторилась с куда худшим соотношением сил.

Прежде чем Готрамм окончательно потерял плотоядную орду из виду, упыри заполонили остов корабля, провожая «Железный дракон» жутким воем. Броненосец набирал высоту, спеша присоединиться к фрегатам, что ждали над Чревом ящера возвращения собратьев.

Глава 5

Над многовековыми холмами Сумрачной дали тянулся до самых небес огромный каменный пик. Он появился не в результате естественных природных процессов, таких как движение плит или эрозия: шпиль был сотворен благодаря чародейству, сильному и древнему. Наичернейшая магия придала пику его форму: неприступно острый, он возвышался на тысячи футов, и его сверкающие скалистые склоны закручивались в спираль. Гору подняли из недр земли, чтобы она служила цитаделью зла, и она стояла как памятник, сохранившийся с эры тьмы, когда царство Хамона крепко держала когтистая хватка Хаоса. Сапфировый дворец – так ее называли адепты тайных знаний и нечестивого чернокнижия, которые одни только позволяли взору смертных познать величие горы и открывали доступ в ее мрачное нутро.

У самой вершины бастиона, глубоко внутри за толщей камня скрывалась сеть пещер – святилище, что на протяжении столетий было пристанищем самых злых чародеев. Служило оно дьявольским логовом и поныне.

В десяти углах просторной пещеры висели крупные светильники, озарявшие святилище мистическим светом, который отражался от вырезанных на полу магических символов. В центре девяти концентрических кругов, в окружении девяти черных, слепленных из жировоска свечей стояла бесформенная фигура в темной мантии.

Кхорам закатал рукав и надавил кинжалом на мутировавшую руку. Гомункул боязливо запищал что-то ему в ухо, но чародей начал углублять рану. Слой за слоем отделялась скользкая плоть, сочась полупрозрачной субстанцией, скорее походившей на демонический гной, нежели на кровь простых смертных. От боли, что бросала в дрожь все тело, Кхорам заскрежетал зубами и плотно зажмурил глаза.

– Боль? – почти прорычал он гомункулу. – Что есть боль против яда всех тех желаний в моем разуме? Против их воя? Все мои мысли сводятся к одному неотступному стремлению.

Сквернавник, приблизившись клювом к самой шее колдуна, защебетал слова предупреждения.

– Нечего бояться, заверил Кхорам, – даже сама мысль о том, чтобы воспротивиться моему плану, невозможна. Есть материи, понимать которые небезопасно. Одного повиновения будет достаточно.