Власть и идеология в России: от провиденциализма и революционного мессианства к современным реалиям

Петр формулирует идею о государе как о реальном творце «общего блага». Это означало кардинальный переворот в понимании роли власти в обществе. Полученная от Бога, она должна видеть свою главную цель не в том, чтобы спасти души своих подданных от греха в земной жизни и привести их, таким образом, в царство Божие, а в том, чтобы обеспечить достижение ими земных, вполне прагматических целей. Впервые идея «общего блага» была высказана Петром в манифесте 1702 года «О приеме иностранцев на государственную службу». Как отмечал известный исследователь петровской эпохи Н.И. Павленко, такого рода позиционирование монарха «до издания манифеста не встречается ни в актах Петра, ни в законодательстве его предшественников».⁷⁷ Петр намеревался «таким образом правительствовати, дабы всяк и каждый из Наших верных подданных чувствовати мог, како наше единое намерение есть о их благосостоянии и приращении усердно пещися, (здесь и далее выделено нами – авт.) и потому всякия способы и пути употребляти, еже бы ко одержанию такового славного намерения каким ни есть образом служити могло».⁷⁸ Здесь следует отметить два момента. Во-первых, речь идет о «благосостоянии» и «приращении» и возможности для этого употреблять «всякие способы и пути», а не о спасении души во имя вечной жизни после смерти. И во-вторых, впервые говорится не об избранных праведниках и даже не о тех, кто живет по определенным божественным заповедям. Манифест обращен ко всем – «всяк и каждый из Наших верных подданных». Таков новый стержень новой государственной идеологии, такова новая концепция власти, которая позиционирует себя как вполне рациональный инструмент по защите все своих подданных, то есть стоящую над различными группами общества и защитницу общенациональных интересов. Это не просто декларация, а принципиально новое, светское и сугубо прагматическое обоснование роли монарха в Российском государстве. Такая постановка вопроса означала коренной разрыв с иларионовским («Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона) и многими его позднейшими интерпретаторами в понимании смысла деятельности власти, прежде всего, ориентированной на приобщение людей к «Благодати», то есть к истинной вере во имя спасения души, а не к получению материальных благ и выгод.

Вот как Петр формулировал программные установки своего царствования в Манифесте «О приглашении иностранцев на поселение в Россию». «Довольно известно во всех землях, которые Всевышний Нашему управлению подчинил, – отмечалось в Манифесте, – что со вступления Нашего на сей престол, все старания и намерения Наши клонились к тому, как бы сим Государством управлять таким образом, чтобы все Наши подданные, попечением Нашим о всеобщем благе, более и более приходили в лучшее и благополучнейшее состояние; на сей конец. Мы весьма старались сохранить внутреннее спокойствие, защитить Государство от внешнего нападения и всячески улучшить и распространить торговлю. Для сей же цели Мы побуждены были в самом правлении учинить некоторые нужные и к благу земли Нашей служащие перемены, дабы Наши подданные могли тем более и удобнее научиться, ныне им неизвестным познаниям, и тем искуснее становиться во всех торговых делах». Как явствует из этого отрывка, важнейшими условиями обеспечения общего блага Петр считал «внутреннее спокойствие», защиту государства от внешней опасности и распространение торговли. Однако этого недостаточно, если у государства нет сильной армии. Поэтому «помышляли Мы, – подчеркивает царь, – о других еще способах, как бы обезопасить пределы Наши от нападения неприятельского и сохранить право и преимущество Нашего государства и всеобщее спокойствие в Христианстве, как то Христианскому монарху следует. Для достижения сих благих целей, Мы наипаче старались о наилучшем учреждении военного штата, яко опоры Нашего государства, дабы войска наши не токмо состояли из хорошо обученных людей, но и жили в добром порядке и дисциплине…». Поскольку манифест был обращен к иностранцам и его предписывалось «повсюду объявить, и напечатав, по всей Европе обнародовать», Петр счел необходимым разъяснить свое отношение к вопросам религии и продемонстрировать свою толерантность в этом вопросе перед просвещенными странами Европы, не столь давно пережившими ожесточенные религиозные войны. «Мы, – читаем в манифесте, – по дарованной Нам от Всевышнего власти, совести человеческой приневолить не желаем и охотно предоставляем каждому христианину на его ответственность печись о блаженстве души своей».⁷⁹ Таким образом, достижение Благодати, спасение души становится частным делом, ответственностью самого подданного.