Власть и идеология в России: от провиденциализма и революционного мессианства к современным реалиям

По мере укрепления российской государственности формируется и новое геополитическое видение пределов власти российского монарха. Она начинает приобретать поистине вселенские масштабы. В письме к князю Г.Г. Ромодановскому царь Алексей Михайлович писал: «бог…благословил и передал нам, государю, правити и разсуждати люди своя на востоке, и на западе, и на юге, и на севере в правду, и мы божия дела наши, государевы, на всех странах полагаем, смотря по человеку…».⁷³ Это была по сути формулировка геополитической концепции, даже более амбициозной, чем выработанная в предшествующую эпоху, тем более, что она стремительно наполнялась новым конкретным содержанием. В числе важнейших перспективных задач государства были: освоение Сибири, противодействие церковной унией на Украине. Предстояла борьба с протестантской Швецией за Восточную Прибалтику, с католической Речью Посполитой за юго-западные русские земли, с исламской Османской империей за северное Причерноморье и Крым, а затем и за освобождение от турецкого ига православных народов Балканского полуострова. Многие из этих задач будут решаться в петровскую и последующие эпохи, но их понимание пришло уже во второй половине XVII века и тогда же были сделаны первые шаги по их идеологическому обоснованию.

После заключения в 1667 г. Андрусовского перемирия и признания поляками власти московского царя на Левобережной Украине на повестку дня в качестве важнейшей практической внешнеполитической задачи встал вопрос о воссоединении разрозненных ветвей русского народа – малороссов, белорусов и великороссов под скипетром Московского царя. В 1674 г. появилось первое издание «Синопсиса» – исторического сочинения, авторство которого приписывается настоятелю Киево-Печерского монастыря Иннокентию Гизелю. В этом сочинении проводилась мысль об исторической общности славянских народов и обосновывалась важность их объединения. Эта же идея нашла свое отражение в описании большой государственной печати и формулировке титула царя Алексея Михайловича, который позиционировался теперь не только как «Великий государь, царь и великий князь всея Руси самодержец», но и как «Великие и Малые и Белые России самодержец».⁷⁴

Все эти новые геополитические реалии требовали повышения роли православной церкви и ее закрепления, более полного использования ее потенциала для решения текущих и перспективных внешнеполитических задач. Государству необходима была не только поддержка православной церкви как носителя духовных ценностей, но и усиление ее влияния на православных людей, проживавших за пределами российского государства. Для этого Церкви необходимо было использовать в своей богослужебной практике единые для всего православного мира обряды и каноны, на основе существующих на православном востоке. И шаги в этом направлении были сделаны патриархом Никоном в тесном сотрудничестве с царем Алексеем Михайловичем. Все эти нововведения являлись средством для достижения поставленной цели. Россия должна была уже не символически, а реально превратиться для всех истинных христиан, то есть православных, верующих в новую «землю обетованную», в новую Палестину. Тем более, что настоящая Палестина находилась в тот период в составе Османской империи, то есть «неверных» мусульман. Именно поэтому, недалеко от Москвы было начато строительство Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, был насыпан холм, изображавший гору Сион, а речка Истра стала новым Иорданом. Возросшие ресурсы государства позволяют начать возведение грандиозного храмового комплекса, дублирующего святыни Палестины. Теория «Москва – третий Рим» и образ Святой Руси получили новый импульс, обрели вполне реальное, международные очертания, поскольку открывали путь к обретению Московской патриархией титула Вселенской. Важнейшая идеологическая направленность всех этих мероприятий вполне очевидна, поскольку служила интересам укрепляющегося российского государства и мирового православия.