Власть и идеология в России: от провиденциализма и революционного мессианства к современным реалиям

Новый период истории российского государства, начавшийся в XVII веке и ознаменовавшийся ко второй его половине оформлением абсолютизма в России, стал и важным этапом в развитии государственной идеологии страны. Российский абсолютизм в отличие от западноевропейского имел иную природу. Он основывался не на равновесии имущих классов, как на Западе, а опирался на интересы различных категорий служилого сословия, заинтересованного в своей защите от боярского произвола и народных протестов, связанных с процессом закрепощения крестьян, а также призван был обеспечить расширение территории российского государства как источника земельных пожалований царской власти служилым людям. До известной степени находил он свою опору и в патриархальной ментальности большей части крестьянского населения страны, в архаичном характере крестьянского общинного землепользования и относительной неразвитости городских сообществ. Кстати, славянофилы, много внимания уделявшие самобытности исторического процесса на Руси, противопоставляли отечественное самодержавие абсолютизму, характерному, как они считали, для Западной Европы. Так или иначе, но власть монарха в ХVII в. усиливалась, приобретая постепенно неограниченный характер.

За всю историю своего существования абсолютизм как форма монархического правления претерпевал существенные изменения, эволюционируя от раннего абсолютизма первых Романовых до Думской монархии начала ХХ века, которую многие исследователи уже не склонны считать неограниченной монархией. Разные ипостаси самодержавия отличались между собой не только особенностями личности царствующей особы, но также и условиями, в которых ей приходилось осуществлять свои властные полномочия, методами управления страной, властным инструментарием, находившимся в распоряжении монарха. Что касается идеологии власти, то она, с одной стороны, сохраняла свои генетические константы, уходившие своими корнями в период складывания самодержавной формы правления на Руси, а с другой, претерпевала существенные трансформации, реагируя на изменения, происходящие в мире и стране. Весь вопрос заключался только в том, насколько эта реакция была адекватна исторической ситуации, насколько она соответствовала общей динамике происходивших процессов и интересам государства.

XVII век в России был отмечен важнейшими внутриполитическими событиями и процессами, предшествующими возникновению Российской империи и подготовившими вступление российского общества в новый качественный этап своего развития. Во второй половине XVII в. в России прекратили свою деятельность Земские и Освященные Соборы, произошло падение роли Боярской думы, было отменено местничество происходила бюрократизация государственного управления. При этом общий идеологический концепт, выработанный к концу ХVI века, продолжал использоваться властью, обогащаясь новой аргументацией и пропагандистскими приемами. Как верно замечал Н.М. Карамзин, «деды наши, уже в царствование Михаила (имеется ввиду первый царь из династии Романовых – Михаил Федорович Романов – авт.) и сына его, присваивая себе многие выгоды иноземных обычаев, все еще оставались в тех мыслях, что правоверный россиянин есть совершеннейший гражданин мира, а Святая Русь – первое государство»⁶⁸ Неизменными оставались признание сакрального характера царской власти, богоизбранности русского царства и его православного народа, что и отмечалось во всех официальных государственных документов. Вместе с тем, события Смутного времени потребовали существенной модернизации идеологической аргументации и прояснения ряда вопросов, связанных со сменой династии. Требовала дополнительного идеологического обоснования и роль царя как главы Вселенского православного царства в связи с возрастанием масштабов и сложности решаемых государством внешнеполитических задач. Монарх продолжал выступать в качестве воплощения и единственного источника государственной власти и суверенитета, являясь в образе благочестивого и справедливого отца-правителя. При этом народные волнения «бунташного» XVII в., приобретавшие, порой, масштабы гражданских войн, требовали усиления стабилизирующей роли государства, а это было невозможно, в том числе и без соответствующего идеологического сопровождения всех действий власти.