Власть и общественность на закате старой России. Воспоминания современника

Но съезд, упоенный победой, не помышлял об укреплении власти. Предложение меньшинства он отверг. Он принял другую резолюцию, в которой изложил свое понимание задачи момента. Он заявил, что «правительство может рассчитывать на поддержку земских деятелей только постольку, поскольку оно будет проводить конституционные начала манифеста правильно и последовательно»[790].

Здесь впервые появляется позднейший знакомец. Либеральные деятели, ставши властью в 1917 году, излили много негодования на знаменитую формулу «революционной демократии» — «постольку поскольку»[791]. Они были правы. Обещание поддерживать власть только поскольку она «революцию углубляет» не было вовсе «поддержкой». Но те, кто этим в 1917 году возмущался, забыли, что эту формулу изобрели они сами. Они соглашались поддерживать власть только поскольку она будет «проводить конституцию». Дело правительства не только в том, чтобы «углублять революцию» или «проводить конституцию». Власть, поскольку она — действительно власть, обязана ограждать те права граждан, которые она считает законными. Этого от нее прежде всего имеет право требовать обыватель, стремящийся к порядку и миру. Съезд мог объявить войну правительству Витте. Но говорить об условной поддержке «поскольку постольку» значило не понимать положения и долга власти. Это значило оставаться публицистами, которые могут писать только о том, о чем им хочется, сводить весь интерес к выбранному ими вопросу, предоставляя обо всех остальных заботиться власти. Долгая безответственность оппозиции подсказала ей эту злополучную формулу.

Но какие приемы съезд советовал власти? Здесь сказывалось политическое младенчество съезда. Резолюция объявляла, что «для укрепления авторитета власти единственным средством является немедленное издание акта о применении к созыву народного представительства всеобщей, прямой, равной и тайной подачи голосов и формальная передача первому народному представительству учредительных функций для выработки, с утверждения государя, конституции Российской империи»[792].

Вот формула, которую после долгих прений и споров высидело Бюро Земского съезда. Съезд на этот раз впервые решился отрицать право монарха «октроировать конституцию». Он не удовлетворил этим сторонников «неограниченного народоправства», веривших, что Учредительное собрание «есть единственный теоретически правильный путь создания конституции», что оно — «аксиома передовой русской общественности». Либерализм, стоявший за конституционную монархию, а не республику, уже нес последствия своей близости к революции. В монархической стране, где конституция была обещана манифестом самодержавного государя, упоминание об «утверждении» ее государем было сочтено чуть не изменой. Поднялась буря негодования на оппортунизм, нерешительность, капитуляцию съезда. Отголоски этой старой бури и посейчас не прошли, их можно найти в интересной книге М. В. Вишняка об Учредительном собрании (стр. 56)[793].