Власть и страсть

В тот вечер, когда туда прибыл Али, Франц Фердинанд завершил очередную охоту. Было около пятисот приглашенных: еда была изысканной, а шампанское лилось рекой. Однако круг людей, которые имели доступ непосредственно к кронпринцу, был узок. Он был высокомерен и общался с несколькими близкими людьми вокруг себя. Но Али прибыл на вечеринку не для того, чтобы встретиться с Франц Фердинандом. Его должны были ввести в круг чешских бизнесменов, которые были заинтересованы в одной коммерческой операции в Париже. Али тут же написал своему лидеру Эмилю, что проект может представлять интерес и может пополнить бюджет их движения. А заодно он надеялся, что расширит свой круг знакомых из числа революционеров или борцов-освободителей.

Его встретил молодой человек по имени Виктор Конечны, торговец недвижимостью. А тот, в свою очередь, представил его своему приятелю, тоже по имени Виктор:

— Граф Виктор возглавляет фирму по торговле недвижимостью «Башня».

Стоящий перед Али джентльмен имел глубокий порез на левой щеке.

— Али Гасымбек, — представил его Виктор Конечны. — Сын нефтепромышленника из Кавказа, торговец искусством.

— Ну, я надеюсь, что мы найдем быстро общий язык. Два коммерсанта, — весело сказал граф Люстиг.

Али кивнул.

— Шумно здесь у вас для обсуждений, однако.

— Я близкий человек Франца Фердинанда. Не могу отказать его высочеству… Приходится посещать все его многочисленные охоты и мероприятия. Но вот мы можем присесть где-нибудь…

Он поискал глазами просторы замка и указал на второй этаж: — Там комната поспокойней.

Когда они втроем уединились, граф сказал:

— Я ищу серьезных партнеров в Париже. Мне на глаза попалась статейка, что муниципалитет Парижа собирается демонтировать Эйфелеву башню.

Али удивленно поднял брови.

— Удивительно? — продолжал граф. — Нет, на самом деле. Может, вы слышали, что великий французский писатель Мопассан ненавидел башню и поэтому… часто там обедал, чтобы не созерцать ее со стороны. Не вписывается эта башня в архитектурный ансамбль Парижа. Ну, это об эстетике… есть и экономическая сторона дела. Содержать ее дорого. Так вот, она, как я навел справки, будет демонтирована…

— Интересно… И как можно на этом заработать?

— Я ищу людей во французском правительстве. Мы можем купить это дешево, если пошустрить, и продать кому-нибудь. Я думаю, что найдется немало людей, кто захочет ее купить. В частности, я знаю пару американцев, которые хотели бы разобрать и унести ее на свой континент. Наверно, это мода пошла с тех пор, как французы подарили статую Свободы американцам. Они все хотят туда перетаскать, — усмехнулся граф Люстиг и продолжил:

— Я совершенно случайно узнал от моего друга Виктора Конечны о широких возможностях вашего друга… его зовут Эмиль… Рум, кажется.

— Да, так оно и есть. Только Виктор мне намекал, что вам нужны бумаги… эээ… документы.

Здесь собеседники стали говорить тихо:

— Да, мне нужны документы… понимаете… нужно удостоверение члена правительства Франции… Нам надо быстро завлечь американцев. Для этого нужны документы… А потом сделаем все, как по закону… Ставка большая, можно заработать кучу денег.

Али подумал несколько секунд:

— Этот проект попахивает…

— Немного попахивает — согласен, — перебил его граф Люстиг. — Но ведь вы тоже как-то странно скупаете все картины в Вене, как мне сказал Виктор. В таком количестве… и пока не продаете их. Тоже странно, не так ли…

— Рыбак рыбака видит издалека, — улыбаясь, сказал Али. — Правда, цели, наверно, у нас разные…

— Не знаю, меня интересуют деньги. А вас что?

Али посмотрел на них и понял, что перед ним коммерсанты, а не революционеры. Впрочем, он и не ожидал ничего другого. Ему после разговора с Карелом Земаном показалось, что все чехи мечтают о независимости Чехии от Австрии. Но были и так называемые «реалисты» во главе с Томашем Масариком, ратующие за реформы в Чехии в составе империи. Но здесь, в Конопиште, людей, вовлеченных глубоко в политические проблемы, было мало: на вечере царила бесшабашная атмосфера. В конце концов, миллионы людей живут своей обыденной жизнью и их интересует банальные вещи — деньги, семья и личное благополучие. На его родном Кавказе даже многие ярые мусульмане были счастливы или, по крайней мере, смирились с тем, что ими правит русский царь-христианин. Но вслух он только сказал:

— Я думаю, что наше сотрудничество будет успешным, — подытожил Али.

Лондон