Власть и страсть

— Он работал над чем-то очень интересным. Следы выходят на определенное лицо здесь, в Париже. Я думал, что тут может быть русские замешаны. Этот инженер был революционером. Но теперь я думаю, что это, скорее всего, немцы.

— Его исследования как-то связаны с моими, то есть с теми, над которыми я работаю под руководством Марии Кюри?

— Что-то там есть такое… Надо это и выяснить.

Лондон

Артур Барроуз сидел в своем кресле и, попивая чай с молоком, читал «Лондон Дейли Ньюс», где наткнулся на рекламу интересного напитка «Джувис» — говяжьего чая. Таблетки желе из говядины, содержащие также овощные добавки, следовала смешать с кипяченой водой. «Гм… просто и быстро, подумал Барроуз. — Скоро женщины перестанут готовить еду — все будет готовиться в течение пары минут. Всякие там порошки и таблетки».

Но далее его привлекла статья про демографию Соединенных Штатов. Если в начале девятнадцатого века население США было примерно равно населению Лондона, то на сегодняшний момент там проживало около ста миллионов человек. При этом каждый год туда прибывает два миллиона иммигрантов. В последние годы поток иммигрантов состоит все больше из выходцев Южной Европы и все меньше из англосаксов и Западной Европы. «Это может иметь серьезные последствия», подумал Артур Барроуз. «Что станет с американским духом?», — вопрошал автор. «Каждая нация представляет собой характер племен ее составляющих. И сейчас трудно сказать, каким будет результат смешения исторических народов в новом мире».

Следующая заметка, которая привлекла внимание Барроуза, была о тяжелых условиях труда китайских рабочих в шахтах, где все меньше и меньше работало белых. Артуру стало неприятно — он понимал, что мир меняется и, по его мнению, не в лучшую сторону.

И уже когда он откладывал газету в сторону, ему бросилось в глаза объявление о постановке немецких спектаклей на сцене лондонского театра Великой Королевы. «Восьмой сезон, черт, я даже не обратил на это внимание!», подумал Барроуз, прочитав далее с интересом, что один из актеров потерял сознание в третьем акте.

В Британии наступают новые времена, и с этим ничего не поделаешь, думал Барроуз. Прогресс, Германия, новые нравы… Что чувствуют люди, когда бессильны перед изменениями, перед силами истории, перед могущественными силами за пределами досягаемости? Проблема в том, что в Британии как аристократы, так и рабочие люди бессильны перед наступающими изменениями. Есть система, ее трудно поломать, но еще труднее двигаться против течения.

Барроуз хотел восстать в парламенте, выступить с пламенной речью против всех и вся. Действия либералов могут разрушить устои империи. С другой стороны, государственные институты как-то уж вольно относятся к внешним врагам, таким, как Германия. Надо действовать, и может даже совершить какой-нибудь сумасшедший поступок.

Так что же на повестке дня?

В этот момент Барроуз вспомнил о страстях в германском дворце. «Значит, адъютант кайзера Куно фон Мольтке имеет сексуальные связи с Филиппом Эйленбургом, — размышлял Барроуз, — а последний враждует с Фридрихом фон Хольштейном. Учитывая дружественное отношение фон Хольштейна к Британии, нам надо действовать. Вот только как?»

Есть еще этот Бальфур со своими странностями. Может, как-то все это связать и разработать план? Барроуз стал удивляться ходу своих мыслей. Он всегда двигался по течению — да, своей партии, своих убеждений, но умел твердо стоять на своем. Но сейчас его мысли уходили совсем в другие дебри. Он никогда не интриговал и всякие планы по шантажу, пусть и неприятных для него личностей, и построению ловушек были ему не по душе. Может, он это кому-то поручит, а сам не будет мараться такими низкими делами? Увы, борьба есть борьба, чем выше у нее ставки, тем более низкими средствами они осуществляются.

И тут Артур решил, что решение может быть простым. Он вызвал к себе секретаря Джона Берримора и сказал, что тому надо собираться в Берлин.

— У меня важное письмо, и вы его должны доставить лично в руки адресата.

Он просто решил написать письмо Фридриху фон Хольштейну. Когда письмо было готово, к Артуру заглянул сын Реймонд. И отец поделился с сыном идеей.

— Этого, отец, недостаточно. Я тебе говорил в прошлый раз, что нам надо найти или создать компромат, выложить, а потом запустить процесс с фон Хольштейном.

— Но как мы можем сделать это, сидя здесь в Лондоне? И чем может помочь нам Дешамп из Франции?

— Из Парижа можно помочь чем угодно, — и тут Реймонд улыбнулся. — В любом случае, никакого письма. Если вдруг посыльного перехватят, его убьют…

— Господи!

— Конечно, даже не сомневайся.

— Но из Лондона в Берлин каждый месяц едут тысячи людей. Слава богу, при нынешних средствах передвижения, поток пассажиров только увеличивается.