Читаем Власть. Новый социальный анализ полностью

Современные движения против демократии, хотя они и связаны с военными умонастроениями, не вполне аналогичны случаю Наполеона. Говоря в целом, демократии в Германии и Италии пали не потому, что большинство от них устало, а потому, что основная масса вооруженных сил не была на стороне численного большинства. Некоторым покажется странным то, что гражданское правительство может быть сильнее главнокомандующего, однако именно так обстоит дело там, где демократия укоренена в привычках нации. Линкольн, когда он назначал главнокомандующего, писал: «Они говорят мне, что вы стремитесь к диктатуре. Для ее достижения надо победить. Я жду, что вы победите, и рискну диктатурой». Он мог быть достаточно уверен в своем решении, поскольку ни одна американская армия не последовала бы за генералом в атаке на гражданское правительство. В XVII веке солдаты Кромвеля были готовы повиноваться ему, когда он распускал Долгий парламент; в XIX веке герцог Веллингтонский, если бы он задумал такой план, не нашел бы ни одного человека, который бы за ним последовал.

Когда демократия нова, она возникает из недовольства прежними властителями; однако, пока она остается новой, она неустойчива. Люди, представляющие себя в качестве врагов старых монархов или олигархов, могут успешно восстановить монархическую или олигархическую систему: Наполеон и Гитлер могли завоевать поддержку общества, когда этого не могли Бурбоны и Гогенцоллерны. Демократия устойчива только там, где она просуществовала достаточно долго, чтобы стать традицией. Кромвель, Наполеон и Гитлер появились на раннем этапе развития демократии в своих странах; первым двум последний вряд ли показался бы чем-то удивительным. Но точно так же нет причин полагать, что он продержится дольше своих предшественников.

Но есть некоторые серьезные причины сомневаться в том, что демократия в ближайшем будущем сможет вернуть себе тот престиж, которым она пользовалась во второй половине XIX века. Мы говорили, что она может быть устойчивой только в том случае, если станет традиционной. Какие у нее есть шансы утвердиться и постепенно стать традицией в Восточной Европе и Азии?

На правительство всегда влияла военная техника. Во времена, когда Рим тяготел к демократии, римские армии состояли из римских граждан; тогда как их замена профессиональными армиями привела к установлению империи. Сила феодальной аристократии зависела от неприступности замков, которая была отменена появлением артиллерии. Большие и почти необученные армии Французской революции, разгромившие противостоящие им профессиональные, но небольшие армии, доказали значение воодушевленности народа собственной миссией, а потому указали на военные преимущества демократии. Сегодня из-за самолетов мы, похоже, можем вернуться к необходимости вооруженных сил, состоящих из небольшого числа людей с очень высоким уровнем подготовки. Следовательно, можно ожидать того, что форма правления в каждой стране, рискующей серьезной войной, будет такой, какую пожелают летчики, и это вряд ли будет демократия.

Но есть определенные доводы против этого заключения. Можно предположить, что США, независимо от того, будут ли они придерживаться воинственной позиции, выйдут единственными победителями из мировой войны, и вряд ли США перестанут быть демократическим государством. В значительной степени сила фашизма обусловлена его предположительными преимуществами в войне, и, если они окажутся фикцией, демократия, возможно, распространится и на Восток. На большом промежутке времени ничто не дает нации такой военной силы, как широкое распространение образования и патриотизм; и хотя сегодня патриотизм, возможно, подзуживается архаичными методами фашизма, последние, как показала долгая история религиозной сферы, в конце концов неизбежно приводят к усталости и отступничеству. В целом же военные аргументы указывают на сохранение демократии там, где она еще существует, и ее возвращение в страны, где сейчас она в упадке. Но следует допустить, что не менее возможна и противоположная альтернатива.

13

Организации и индивид

Люди считают выгодным для себя жить в сообществах, однако их желания, в отличие от пчел в улье, в основном остаются индивидуальными; а потому возникает проблема социальной жизни и необходимость правительства. С одной стороны, правительство действительно необходимо: без него на выживание могла бы надеяться лишь очень небольшая доля населения цивилизованных стран, причем в состоянии крайней нужды. Но, с другой – правительство означает неравенства во власти, тогда как люди, облаченные наибольшей властью, будут использовать ее для удовлетворения своих желаний, а не желаний обычных граждан. Следовательно, анархия и деспотизм в равной мере катастрофичны, и если люди хотят быть счастливы, то необходим некоторый компромисс.

Перейти на страницу:

Похожие книги

21 урок для XXI века
21 урок для XXI века

В своей книге «Sapiens» израильский профессор истории Юваль Ной Харари исследовал наше прошлое, в «Homo Deus» — будущее. Пришло время сосредоточиться на настоящем!«21 урок для XXI века» — это двадцать одна глава о проблемах сегодняшнего дня, касающихся всех и каждого. Технологии возникают быстрее, чем мы успеваем в них разобраться. Хакерство становится оружием, а мир разделён сильнее, чем когда-либо. Как вести себя среди огромного количества ежедневных дезориентирующих изменений?Профессор Харари, опираясь на идеи своих предыдущих книг, старается распутать для нас клубок из политических, технологических, социальных и экзистенциальных проблем. Он предлагает мудрые и оригинальные способы подготовиться к будущему, столь отличному от мира, в котором мы сейчас живём. Как сохранить свободу выбора в эпоху Большого Брата? Как бороться с угрозой терроризма? Чему стоит обучать наших детей? Как справиться с эпидемией фальшивых новостей?Ответы на эти и многие другие важные вопросы — в книге Юваля Ноя Харари «21 урок для XXI века».В переводе издательства «Синдбад» книга подверглась серьёзным цензурным правкам. В данной редакции проведена тщательная сверка с оригинальным текстом, все отцензурированные фрагменты восстановлены.

Юваль Ной Харари

Обществознание, социология
Комментарии к материалистическому пониманию истории
Комментарии к материалистическому пониманию истории

Данная книга является критическим очерком марксизма и, в частности, материалистического понимания истории. Авторы считают материалистическое понимание истории одной из самых лучших парадигм социального познания за последние два столетия. Но вместе с тем они признают, что материалистическое понимание истории нуждается в существенных коррективах, как в плане отдельных элементов теории, так и в плане некоторых концептуальных положений. Марксизм как научная теория существует как минимум 150 лет. Для научной теории это изрядный срок. История науки убедительно показывает, что за это время любая теория либо оказывается опровергнутой, либо претерпевает ряд существенных переформулировок. Но странное дело, за всё время существования марксизма, он не претерпел изменений ни в целом и ни в своих частях. В итоге складывается крайне удручающая ситуация, когда ориентация на классический марксизм означает ориентацию на науку XIX века. Быть марксистом – значит быть отторгнутым от современной социальной науки. Это неприемлемо. Такая парадигма, как марксизм, достойна лучшего. Поэтому в тексте авторы поставили перед собой задачу адаптировать, сохраняя, естественно, при этом парадигмальную целостность теории, марксизм к современной науке.

Дмитрий Евгеньевич Краснянский , Сергей Никитович Чухлеб

Обществознание, социология