Власть. Новый социальный анализ

Не следует предполагать, что личная мораль в целом хуже официальной и священнической, даже если она не столь сурова. Есть некоторые доказательства того, что, когда в IV веке до н. э. греки начали противиться в своих чувствах человеческим жертвоприношениям, дельфийский оракул попытался затормозить эту гуманистическую реформу и сохранить древние жестокие практики. Примерно в том же духе сегодня, когда государство и общественное мнение считает допустимым жениться на сестре почившей жены, церковь, насколько она вообще имеет власть, поддерживает старый запрет.

Когда церковь теряла власть, мораль не становилась подлинно личной, если не считать немногих действительно исключительных людей. Для большинства же она представлена общественным мнением, то есть мнением соседей в целом и мнением таких могущественных групп, как работодатели. С точки зрения грешника, перемена может быть незначительной, причем также и к худшему. Если индивид и получает выигрыш, то не как грешник, а как судья: он становится частью неформального демократического трибунала, тогда как там, где сильна церковь, он должен соглашаться с постановлениями ее авторитета. Протестант с сильным моральным чувством присваивает этические функции священника и усваивает едва ли не правительственную установку по отношению к добродетелям и порокам других людей, особенно к порокам:

Мы только и можем, что приметить и рассказать
О прегрешениях и безумствах ваших соседей[39]

.

И это не анархия, а демократия.

Тезис о том, что моральный кодекс – это выражение власти, не является, как мы выяснили, вполне истинным. Начиная с правил экзогамии, существовавших у дикарей, на всех стадиях цивилизации были этические принципы без очевидной связи с властью, в том числе и у нас; примером может послужить осуждение гомосексуальности. Марксистский тезис, утверждающий, что моральный кодекс – это выражение экономической власти, еще менее достоверен, чем утверждение о морали как выражении власти в целом. Тем не менее марксистский тезис во многих случаях действительно верен. Например, в Средние века, когда наиболее сильными мирянами были землевладельцы, когда епископства и монашеские ордена получали прибыль с земель, а единственными инвесторами денег были евреи, церковь безоговорочно осуждала ростовщичество, то есть ссуду денег под процент. Это было моралью должника. С развитием богатого торгового класса сохранять старый запрет стало невозможным: впервые он был ослаблен Кальвином, чья клиентела в основном была богатой и преуспевающей, потом другими протестантами и наконец самой католической церковью[40]. В моду вошла мораль кредитора, тогда как невыплата долгов стала страшным грехом. Общество друзей на практике, если не в теории, вплоть до самого последнего времени не допускало банкротств.

Моральный кодекс отношения к врагам – вопрос, который по-разному решался в разные времена, в основном потому, что и власть было выгодно использовать по-разному. Для рассмотрения этого предмета, обратимся сначала к Ветхому Завету.

Когда введет тебя Господь, Бог твой, в землю, в которую ты идешь, чтоб овладеть ею, и изгонит от лица твоего многочисленные народы, Хеттеев, Гергесеев, Аморреев, Хананеев, Ферезеев, Евеев и Иевусеев, семь народов, которые многочисленнее и сильнее тебя, и предаст их тебе Господь, Бог твой, и поразишь их, тогда предай их заклятию, не вступай с ними в союз и не щади их; и не вступай с ними в родство: дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего; ибо они отвратят сынов твоих от Меня, чтобы служить иным богам, и тогда воспламенится на вас гнев Господа, и Он скоро истребит тебя.

Если же поступать так, как наказано, тогда «благословен ты будешь больше всех народов; не будет ни бесплодного, ни бесплодной, ни у тебя, ни в скоте твоем»[41].

Что касается этих семи народов, о них в одной из следующих глав говорится еще более открыто: