Власть нулей. Том 1

Вдруг вспоминаю, что сегодня… суббота! Как же я могла такое забыть? Такое бывает, когда спросонок начинаю даже собираться, но понимаю свою ошибку на подходе к ванной. Знаю людей, которые умудряются в выходной «собраться на работу» до выхода из квартиры – у меня пока до такого не доходило. Кто так путал рабочий день с выходным, поймёт, какое это счастье! Просыпаться с мыслью, что сейчас надо идти по тёмной холодной улице, где вчера лил дождь, а сегодня всё замёрзло, так что страшно представить, как выглядит та полоса препятствий, которая у нас вместо дороги. И тут выясняется, что идти никуда не надо, а можно зарыться в одеяло и отсыпаться за всю неделю! И пусть замёрзшее бельё бьётся о чугунные перила, издавая звук набата. Это ничего… это ничего… Но, когда же наступит тишина?..

Тишина наступает с началом рассвета, и будит меня отсутствием звуков. Ветер затих, мир словно бы застыл. Я вижу в окно, что ещё одна осень закончилась, деревья стоят без листвы в ожидании снежного покрова. Вдали идёт поезд, горящий огнями в сумерках, как новогодняя ёлка. По стуку его колёс ясно, что ударил нешуточный мороз. Выморозил всю влагу из воздуха, поэтому звуки сделались звонче и ярче. По замёрзшей земле звук железной дороги проводится так хорошо, что чётко слышен удар каждого колеса. Когда земля размокшая, а воздух мокрый, звуки получаются глухие и далёкие. Как же я всё это люблю!

Вдруг синица на дереве запела гимн зиме. Её нехитрая песенка по сравнению с летними трелями соловья, как песня перебирающей картофель крестьянки в сравнении с арией оперной дивы. Но сейчас она звучит самой прекрасной мелодией, какую только можно подобрать к этому утру.

рис

В начале следующего 2005-го года у нас состоялся вечер встречи выпускников школы. Редко на них бываю – не успеваю с работы. Но тут бывшая классная руководительница Анна Ивановна всех нас обзвонила, обозвала свинтусами, которым «тяжело донести себя до школы, где никто оценки за невыученный урок ставить не собирается». И напомнила, что в этом году исполняется пятнадцать лет нашему выпуску.

В девяностые годы эти вечера не проводили. Как олимпиады во время войн. Ни у кого не было денег на их организацию. В это трудно поверить, но пропала возможность устроить даже обычное чаепитие: дефицитом стали чай и сахар. Потом стали искать спонсоров среди выпускников школы, кто «выбился в люди» более-менее. Сначала деньги давал бывший председатель совета пионерской дружины – была такая должность в советской школе, если кто не знает – Димка Виртанен, который в середине девяностых уехал на ПМЖ в Финляндию. Ученица нашего класса Тамара Сизова, которая удачно вышла замуж в Питере и организовала свой бизнес, одно время занималась финансированием встречи выпускников, но потом куда-то пропала из поля зрения, так что устроителям пришлось искать новый источник финансов.

И вот мы, кто смог, явились к нашей дорогой Анне Ивановне и отрапортовали прямо с порога:

– Анна Ванна, наш отряд Вас увидеть очень рад!

– Да? – обрадовалась она и напомнила бессмертные строки Агнии Барто: – Раньше вы говорили, что ваш отряд «хочет видеть поросят».

Была традиция, что выпускники-юбиляры готовили какой-нибудь номер для капустника. Маринка нашла фельетон про чиновника, который никак не может понять, почему к нему ходят люди и клянчат жильё, если древние люди жили в одной пещере и никаких таких «наглых» требований властям не предъявляли. Мы решили разыграть его в виде небольшой сценки. Откликнулись на эту затею только «девчонки» нашего класса. Даже Светка Ерёмина, бывшая староста класса, прикатила из Москвы. А из «мальчиков» на вечер собрался идти только Андрюшка Ромашкин, но только потому, что там будет повод выпить. Андрюшка давно спивался. Когда-то он был заводилой нашего класса, после школы окончил Технологический институт, работал инженером в депо, но пристрастился к пьянству, и всё пошло прахом: и образование, и работа, и семья. Жена Люба несколько раз определяла его на лечение, но только зря деньги выкидывала: спустя какое-то время он «расшивался по полной».

– Опять у нас будет бабье царство! – сокрушалась Ленка Панина, которая теперь сама преподавала в районной школе. – Где все парни-то?

– А чёрт их знает, – пожимала плечами в ответ Кристина Рустамова, с которой мы когда-то состояли в одном пионерском звене. – Кто уехал, кто спился, кто ещё где… А вы слышали, что Юрку Ушакова застрелили? Он ментом служил под Выборгом, и его застрелили при исполнении…

– Да не застрелили, а зарезали, – поправила её Оксана Малахова, которая теперь работала рентгенологом в городской поликлинике. – И не при исполнении, а он сам рэкетом промышлял под прикрытием погон. А слышали, что Серёга Тарасов умер от передозировки ещё два года назад?

– Слышали, – презрительно сморщилась Тамара Сизова. – Какой там «передозировки»? Какие тут у них могут быть передозы, если денег даже на самую дешёвую водку никогда нет? Какой-нибудь просроченный клофелин трескал, не иначе.