Властелин колец

Прямиком — к Тому в дом! Всем гостям здесь рады!
Том отправился вперед, чтоб зажечь лампады
Солнце быстро вниз ползет; если вам придется
Ощупью идти во тьме — двери растворятся,
Из окошек упадет желтый луч на тропку.
Ну, вперед! Не бойтесь тьмы! Не дрожите робко!
Том идет впереди: вас никто не тронет!
Поспешайте же, друзья! Песня вас проводит!

После этого хоббиты ничего уже больше не слышали. Почти сразу солнце скрылось за деревьями. Им подумалось о косом вечернем свете, мерцающем на воде Брендидуима, и о сотнях огней в окнах Пряжбери. Вокруг лежали великанские тени; стволы и ветви с мрачной угрозой нависли над тропой. Над рекой заклубился белесый туман и пополз к корням прибрежных деревьев. Из под самых ног путников поднимались мглистые дымы, мешаясь с быстро наступающими сумерками.

Идти по тропе становилось все труднее; к тому же они очень устали. Ноги точно налились свинцом. Странные невнятные шумы шелестели в кустах и тростниках; а если хоббиты взглядывали наверх — они замечали грубые шишковатые лики, что мрачно хмурились в сумерках и косились на них с высоты берега и лесных опушек. Им чудилось, что все вокруг призрачно, что они бредут сквозь кошмарный сон — и никогда не проснутся.

Шаг их все замедлялся; но едва они хотели остановиться, как заметили, что тропа тихо повела вверх. Река начала журчать. Они увидели во тьме мерцание брызг над маленьким водопадом. Потом деревья вдруг кончились, а мгла отстала. Они вышли из Леса — перед ними вольно расплескался широкий луг. Река, теперь мелкая и быстрая, бежала им навстречу, поблескивая в свете сияющих в небе звезд.

Трава под ногами была короткой и мягкой, словно ее стригли или косили. Опушка Леса была подровнена, как изгородь. Тропу с обеих сторон ограждали камни. Она взошла на зеленый бугор, серый в бледном ночном свете; и оттуда они увидели высоко над собой, на дальнем склоне, сверкающие окна дома. Дорожка опять спустилась и поднялась к долгому ровному откосу. Внезапно из открытых дверей ударил сноп золотистого света. Перед ними был дом Тома Бомбадила — внизу, вверху, под холмом. За ним лежал крутой голый откос, а дальше гордо высились в ночи темные спины Могильников.

Все — и хоббиты, и пони — заторопились вперед. Половины усталости и страхов как не бывало. «Засыпай, Волглый Лог!» — выкатилась к ним песня:

Эй! Усни, Волглый Лог! Тут сегодня гости!
Малыши, где вы там? Ничего не бойтесь!
Час веселья наступил! Так споем же вместе!

А потом зазвучал другой голос — серебристый и нежный, как песня ночной реки, юный и древний, как Весна:

Луч навстречу из дверей! Пусть начнется песня!
Песнь о звездах и Луне, солнце и туманах,
О дожде и облаках, и лесных полянах,
О росинках на листве, ряби на озерах,
Ветре, что поет в холмах, и степных просторах,
Камышах и траве, что зовут друг друга
Вам споют Бомбадил и его подруга!

Песня смолкла. Хоббиты вошли и остановились на пороге, и золотистый свет облил их.

Глава 7 В доме Тома Бомбадила

Четверо хоббитов переступили широкий каменный порог и остановились, моргая. Они были в длинной низкой комнате, полной света — с потолочных балок свешивались лампадки, а на гладком темного дерева столе горели долгие желтые свечи.

В дальнем конце комнаты, лицом к двери, сидела в кресле женщина. Ее длинные светлые волосы струились по плечам; платье на ней было зеленое, как молодой тростник, и все в серебре, будто в каплях росы; а пояс был золотой — цепь из ирисов и незабудок. У ее ног в коричнево-зеленых глиняных сосудах плавали белые водяные лилии — и она, казалось, сидела на троне посреди озера.

— Входите, дорогие гости! — сказала она, и хоббиты узнали голос, что пел им. Они неуверенно шагнули раз, другой, и принялись низко кланяться, чувствуя себя страшно неуклюжими — будто постучались попросить воды в простой придорожный дом, а им отворила эльфийская дева в цветочном уборе. Но не успели они слова сказать, как она поднялась и со смехом подбежала к ним; и на бегу платье ее шуршало тихо, как ветер в прибрежных травах.