Властелин колец

— Входите же! — повторила она, взяв Фродо за руку. — Смейтесь и веселитесь! Я Золотинка, дочь Реки. — Обойдя их, она прикрыла дверь и отвела тьму за нею гибким движением белых рук. — Затворимся от ночи! — молвила она. — Вы, должно быть, все еще боитесь мглы, теней деревьев и диких тварей лесных. Не бойтесь! Этой ночью вы под крышей Тома Бомбадила.

Хоббиты в изумлении смотрели на нее; и она обвела их взглядом и улыбнулась.

— Дивная Золотинка! — сказал, наконец, Фродо, чувствуя, как сердце его трогает необъяснимая радость. Он стоял, застыв, как застывал порой, завороженный голосами эльфов; но чары были иными: радость была менее острой и возвышенной — но более глубокой и ближе душе смертного; столь же чудесной — и однако понятной.

— Дивная Золотинка! — начал он снова. — Теперь мне понятна радость, что слышалась в песнях!

О гибкий ивовый росток! Ты чище родника!
Тростинка в заводи лесной! Прекрасна и легка!
Нежна, как солнечный денек, быстра, как мать-река!
Весенний звон, ты на воде — дыханье ветерка! —

Вдруг он осекся и смолк; так велико было его удивление — вот уж не ожидал он от себя таких слов! А Золотинка засмеялась.

— Добро пожаловать! — проговорила она. — А я и не знала, что народ Края так красноречив! Но ты, я вижу, друг эльфов — блеск твоих глаз и звон голоса говорят об этом. Веселая встреча!.. Садитесь, подождите хозяина. Он сейчас будет, он с вашими лошадьми; они ведь тоже устали.

Хоббиты радостно сидели в низких креслах с плетеными сиденьями, а Золотинка хлопотала у стола; и глаза их следовали за ней — тонкая грация ее движений приводила их в восторг. Откуда-то из-за дома донеслась песня. То и дело слышалось «Волглый Лог», «Веселый Лог», «звонче звон!»; и среди всего этого все время повторялись слова: «Старый Том Бомбадил — знатный весельчак; В куртке синевы небес, в желтых башмаках…».

— Прекрасная госпожа, — сказал Фродо немного погодя. — Ответь, если вопрос мой не покажется тебе глупым: кто такой Том Бомбадил?

— Он — это он, — Золотинка остановилась на миг и улыбнулась. Фродо вопросительно взглянул на нее.

— Он таков, каким вы его видели, — ответила она его взгляду. — Господин леса, вод и холмов.

— Значит, весь этот диковинный край принадлежит ему?

— Нет, что ты! — Улыбка ее погасла. — Это была бы тяжкая ноша, — добавила она тихо, словно бы про себя. — Деревья, и травы, и всё, что растет и живет здесь, принадлежит себе. Том Бомбадил — Господин. Никто никогда не ловит старого Тома — бродит ли он по лесу, плавает ли в воде, скачет ли по вершинам холмов. Для него нет страха. Он — Господин.

Дверь растворилась, и вошел Том Бомбадил. Шляпы на нем не было, густые каштановые волосы украшала корона из осенних листьев. Он засмеялся и, подойдя к Золотинке, взял ее за руку.

— Вот она, моя хозяйка! — сказал, он, кланяясь хоббитам. — Вся в зеленом серебре, с поясом цветочным! Стол накрыт? Я вижу мед, масло и молочник, белый хлеб, желтый сыр, ягоды и травы. Значит, все на столе! Ужинать пора нам.

— Ужин готов, — сказала Золотинка. — А гости — готовы ли ужинать?

Том хлопнул в ладоши и весело удивился самому себе:

— Ах, Том, позабыл! Гости ведь устали. Ну, идемте, малыши, надо вам умыться. Том вас оживит, смоете печали. С плеч долой грязь и мрак! Освежите лица.

Том открыл дверь, и они потянулись за ним — до конца коридора и за угол, в низкую комнату с покатым потолком. Ее каменные стены были завешаны зелеными коврами и желтыми занавесями. Плиточный пол устилал свежий тростник. Четыре мягких тюфяка с горой белых одеял на каждом лежали вдоль одной из стен. У другой стояла длинная скамья, уставленная широкими глиняными тазами и кувшинами с холодной и горячей водой. У каждой постели стояли зеленые домашние туфли.

Вскоре, умытые и освеженные, хоббиты сидели за столом, по двое с каждой стороны, а на торцах — Золотинка и Том. Ужин был веселым. Хотя хоббиты ели, как могут есть только изголодавшиеся хоббиты, еды не убывало. Питье в их стаканах — на вид и вкус простая ключевая вода — радовало сердце и развязывало язык не хуже вина. Гости сообразили вдруг, что весело поют, будто петь для них легче и естественней, чем говорить.

Наконец Том и Золотинка поднялись и быстро убрали со стола. Гостям велено было сидеть, как сидели — и они отдыхали в креслах, положив усталые ноги на скамеечки. В большом камине пылал огонь, и в воздухе плыл от него сладкий яблочный дух. Когда все было убрано, свет потушили — кроме небольшого фонарика да двух свечей на каминной полке. Подошла Золотинка со свечой в руке и пожелала им доброй ночи и глубокого сна.

— Отдыхайте до утра, — сказала она. — Не бойтесь ночных шорохов! Сквозь наши окна пробивается лишь звездный да лунный свет, а в дверь стучит только ветер с холмов. Спите спокойно! — и, шурша и мерцая, она вышла. Шаги ее звучали тихим плеском дремлющей в ночи реки.