Властители душ: Иисус из Назарета, Мухаммед пророк Аллаха

Мухаммед замедляет шаг своей верблюдицы. На горизонте показались первые признаки утра.

— Абу Бекр, начинается день, время молиться.

Он заставляет верблюдицу встать на колени и вылезает из седла.

Клянусь зарею и десятью ночами,
и четом и нечетом,
и ночью, когда она движется!
Разве в этом — не клятва рассудительного?
О ты, душа успокоившаяся!
Вернись к твоему Господу довольной
и снискавшей довольство!

Светлые проблески на востоке усиливаются. Мухаммед встает, показывает рукой на темный вход в пещеру недалеко от них, на склоне горы.

«Бери за поводья своего верблюда, Абу Бекр. Вероятно, если на то будет воля Аллаха, мы найдем здесь укрытие…»

* * *

В пещере прохладно и темно. Если рядом пройдет бедуин со стадом, возможно, Абу Бекру удастся стянуть и незаметно подоить козу. Можно было бы даже попробовать развести огонь и поджарить немного ячменя. Кто будет искать беглецов здесь, на юге?

Все же Мухаммед запретил такую неосторожность. Когда пройдет два-три дня и их не найдут, когда жители Мекки станут думать, что они удрали, только тогда он покинет пещеру и попробует добраться до Ятриба.

Солнце поднялось высоко, но его пылающие лучи не достигают пола пещеры. Абу Бекр накрыл бурнусом голову и растянулся в углу, чтобы поспать. Волнение из-за побега истощило его силы.

И Мухаммед устал, но он не может спать. Прислонив голову к скале, сидит он и размышляет о прожитой жизни, пытается разгадать, что его ожидает. Он думает о Хадидже и первых месяцах брака с ней, когда он, рьяно стремившийся преумножить общее состояние, торговал и спекулировал, как и все его земляки. Как случилось, что молодой купец превратился в сегодняшнего загнанного пророка? Глупцы считают, что могут определить свою судьбу, но Аллах — это высшая мудрость. Он ведет нас шаг за шагом и определяет час за часом нашу судьбу, которая оставляет на нас отпечатки своих желаний. Только иногда, если он разрешает нам остановиться, смотрим мы назад и спрашиваем себя с удивлением: разве это я, идущий по этому пути?

Древняя пословица вспомнилась ему: «Тот, кто покидает пустыню, чтобы жить в оазисе, тот теряет свою душу и должен купить себе новую…»

Ятриб расположен в сердце богатого оазиса, Мекка город в пустыне, здесь его высмеивали и издевались, там с нетерпением ожидали верующие его прибытия. Здесь провозглашал он слово Божье и его жизни стали угрожать — там хотели, чтобы он вел их.

Новая душа для Мухаммеда эль Хашима, пророка!

Новые задачи, новая жизнь, новая душа! В тихие часы этого дня, не обращая внимания на время, он чувствует, будто рука Бога вычеркивает все следы прошлого из его памяти. Воспоминание обо всем, что было раньше, и даже о Хадидже, исчезает под покровом, кажется настоящим и все же нереальным, как фата-моргана[23] пустыни. Реальность находится для него в Ятрибе, в городе пророка.

Проходит день, и Абу Бекр, проснувшийся только под вечер, экономно наливает немного воды в чашу, делит ячменный хлеб и финики. Принужденно улыбнувшись, он вспомнил о том, что если доверять рассказам христиан, сын девы Марии умножил рыбу и хлеб, так что этим смогли насытиться тысячи… Очевидно, последний посланец Бога не был наделен даром повторить такое чудо. Съеденные запасы никак не восполнялись. Абу Бекр находил, что нелегко верить в справедливость Бога.

* * *

Наступил следующий день, и Таим настаивал покинуть пещеру. Их запасов не хватит надолго, и вряд ли, они смогут их возобновить. Мухаммед колебался. Не придет ли Абу Софиану, напрасно преследовавшему их на севере, в голову, что беглецы могли спрятаться где-нибудь поблизости и отправиться в другом направлении? Лучше еще подождать.

Около полудня второго дня, в направлении Мекки показались черные точки, которые быстро приближались. Абу Бекр, стоявший у входа в пещеру, мертвенно бледный, поспешил внутрь. Безмолвно он начал седлать верблюдов.

— Что тебе взбрело в голову? — спросил Мухаммед удивленно.

Таим не прекратил своей работы, его глаза сузились в маленькие щелочки.

— Они едут прямо к пещере. Они заметят нас.

— Тогда молись! — ответил пророк.

— Мне нравится охотиться на лошадях с собаками и соколами, — говорит Абу Бекр. — Но все же я не убил ни одного зверя, попавшего в ловушку. И я должен допустить сделать со мной то, чего я не смог причинить ни одному животному? Нет, я не позволю поймать себя как пустынную лисицу. Я хочу выбраться из этой ловушки!

Мухаммед берет седло второго верблюда из рук Таима и молча кладет его на место. Расстегивает затем и ремни первого: «Во имя Аллаха! Если Бог хочет защитить нас, ты думаешь, он не сможет? А если он этого не хочет, как удастся нам избежать судьбы?»