Властвуя кобальтовым пламенем

Листья продолжали шелестеть под ногами, сопровождая до выхода из плотной чащи. Где-то поблизости тихо мурлыкал ручей, исполняя свою приятную мелодию, которая притягивала внимание присутствующих. Мудро было умолчать о том, куда привёл нас измененный маршрут.

Прошло около двух дней. За это время нас преследовали и дождь, и непримиримая жара. Отношения в нашей компании не улучшились, а, наоборот, стали ещё более напряженными. В первый день после спора всё казалось в порядке, но второй день принёс только неприятности. Конечно, благодаря умелому посредничеству Мэттью, мы смогли разрешить конфликт. Однако, он не был всемогущим — Харвин получил небольшую опухоль вокруг глаза, от удара.

Наконец мы достигли реки и единогласно решили отдохнуть. Конрад и я удалились в сторону от остальных. Сидя на камне, опуская ноги в прохладную воду, я решил приблизиться к теме, которая меня так занимала.

— Конрад, скажи, бывал ли ты когда-нибудь в Сальмонтии?

— Сальмонтия… — он повторил, и, казалось, в его глазах зажглись воспоминания о прекрасных моментах, проведенных в тех местах. — Страна, где родилась магия? Конечно же, — он улыбнулся. — Когда я учился в тамошней рыцарской школе, а Сальмонтией правил король Рэндэль как-то там, страна носила имя Вольдерона.

— Да, слышал, что новый король не одобрил это название и решил изменить его, — отозвался я. — Кстати, мне лично нравится «Вольдерон» больше, — мои слова вызвали у него хохот, затем он кивнул в знак согласия. — Но ты никогда не упоминал, что учился там. Каково это было?

— Ничего особенного. Времена те уже давно позади, и я не помню многого, — он задумчиво ответил, прервавшись на мгновение. — Однако могу сказать с уверенностью, что вольдеронское… — он замолчал, внимательно подбирая слова. — Извини, я хотел сказать, сальмонтское вино, безусловно, одно из самых изысканных, которые мне доводилось пробовать в этой жизни.

— И ты пробовал так много, чтобы гордиться этим? — спросил я, насмешливо кривляясь.

— Поверь мне, я перепробовал немало. Достаточно для того, чтобы судить об этом, — ответил он, немного выпрямившись.

— Ладно, верю, — сдался я, слегка вздохнув. — Может быть, у тебя еще есть что-то интересное из твоей школьной жизни? Мне кажется, невозможно, чтобы ты запомнил только вкус алкоголя.

Конрад задумался, затем, потерев кисть правой руки, начал что-то говорить, но быстро передумал и сменил тему:

— Был один человек… нет, забудь. В те школьные годы я также ясно помню высокомерных волшебников, которые учились по соседству, — он засиял. — Мы с ними не сходились характерами. И разделяли неоднозначные чувства. В основном отрицательные. Каждая случайная встреча оборачивалась мальчишеской дракой. Из-за этого мы часто отхватывали от учителей. А кто, по твоему, всё-таки выходил победителем?

— Полагаю, это зависело от места, где вы сталкивались, — ответил я.

— Совершенно верно, — кивнул он. — Если нам удавалось приблизиться к этим колдунам, то на них не оставалось живого места. Но если обстоятельства складывались иначе, то нам доставалось не по-детски. Я помню это отчётливо. К тому же, девушки-маги были красивее наших. Думаю, ты сам понимаешь, почему мы завидовали, — его улыбка стала шире. — Это была ещё одна причина для нашей вражды. Чтобы ты знал, в те времена классы были маленькими, а связь между учениками гораздо крепче. Так случалось, что каждый защищал своих, словно каменная стена, — он глубоко вздохнул. — О, какие прекрасные были те времена. Но после выпуска, не знаю как так получилось, мы оказались в одном и том же ресторане. Совершенно случайно. И вот я уже думал, что все пойдёт прахом, здание развалится на части, и люди пострадают, — он махнул рукой, словно ему мешала назойливая муха. — Но ничего подобного не произошло. Мы провели вечер вместе. В дружеской атмосфере. Потрясающе, не правда ли? Враждуете-враждуете, и внезапно — стали друзьями.

— Наверное, сейчас всё по-другому, — сказал я, задумчиво взирая в даль.

— Многое изменилось. Я уже давно не был в Вольдероне и потерял связь со старыми друзьями. — вздохнул он, погрустнев на моих глазах. Я был готов поддержать его в этот момент, но тут Конрад заговорил о том, что стало запретной темой для нас обоих: — А вот про семью… Вернувшись в родовое поместье, узнал, что они переехали. Просто так, даже не предупредив меня. Конечно же, я не собирался их искать. Взяв другую фамилию, я решил служить королевству.

Это была лишь частица истины. Но эта частица, сколь маленькой она ни была, стала для меня непередаваемой ценностью. Всегда я тайно стремился узнать, что произошло с Конрадом, и почему он никогда не делился со мной своим семейным прошлым. До этого момента он ни разу не коснулся этой темы. А сейчас вот этот медальон и вся эта история… Почему? Хотелось бы мне задать ему прямой вопрос, но это было бы неуместно.

Я ожидал, глядя на него, продолжит ли он свой рассказ… Он не продолжил. Я принял это как сигнал, дабы сменить тему. Казалось, я выбрал самый безобидный вопрос. Но только после осознал, что ошибся.